Генрих Латвийский - Хроника Ливонии

Хроника Генриха Латыша в рукописях состоит из четырех не делящихся на главы «книг», совершенно несоразмерных между собою по объему. Первые две книги, весьма кратки и представляют собою нечто в роде вступления. В них очень сжато излагается история появления и деятельности на Двине первых двух немецких епископов: Мейнарда, начавшего проповедь и крещение, построившего ливам два каменных замка и умершего в тот момент, когда дело его было близко к гибели; и Бертольда, впервые привлекшего военную силу в Ливонию, но почти сразу и погибшего в бою с ливами. 

 

Третья книга, в конце носящая заглавие «О Ливонии», значительно больше. Она охватывает первые 972 лет деятельности третьего епископа, Альберта, (1199—1208) и в основном посвящена «обращению» или завоеванию области ливов. Наконец, вся остальная часть (т. е. две трети) Хроники составляет четвертую книгу — «Об Эстонии». 

Ее предмет — история покорения Эстонии до 29-го года епископства Альберта. 

 

Эта неравномерность в структуре мало заметна для читателя, так как самим автором почти во всей Хронике очень определенно проведено деление по годам епископства, положенное (впервые А. Ганзеном) в основу нынешнего деления Хроники на 30 глав. Как видно из уже сказанного, Хроника, будучи, с одной стороны, историей завоевания Прибалтики немцами, с другой является летописью деяний епископа Альберта. 

 

Издательство Академии Наук СССР 

Москва-Ленинград, 1938 

Введение, перевод и комментарии 

С. А. Аннинского 

 

Приложения 

 

Древнейшая Хроника Ливонии, так называемая Хроника Генриха Латыша, впервые появилась в печати в 1740 г. Издана она была Иоганном Даниэлем Грубером по рукописи XVI в., найденной им в Ганновере. Эта рукопись, содержавшая почти полный текст Хроники, имела крупнейший недостаток: текст ее не был свободен от интерполяций, позднейших вставок, кое-где, как оказалось впоследствии, сильно изменявших смысл. Для восстановления первоначального текста Йог. Дан. Грубер сделал немало конъектур, но далеко не всегда удачных. Через семь лет после груберова издания аренсбургский ректор - Иоганн Готфрид Арндт напечатал перевод Хроники с латинского языка на немецкий, снабдив его (также мало удовлетворительными) собственными текстологическими конъектурами, но кроме того — и некоторыми вариантами к тексту Грубера по двум другим рукописям — ревельской и рижской. Много позднее, в 1853 г. во 2-м томе Scriptores rerum Livonicarum А. Ганзен еще раз напечатал Хронику по тексту Грубера со своим немецким переводом, добавив новые варианты из четвертой — дерптской рукописи, но при этом впервые разделил Хронику на главы, установил правильное понимание ее хронологии и датировку событий, запутанные Грубером, а в своем введении к изданию положил начало научному исследованию Хроники. 

 

Таким образом, в течение более ста лет Хронику читали по интерполированному тексту, далекому от первоначального. Положение изменилось после открытия Августом Беловским в 1862 г. старейшей и единственной пергаменной рукописи Хроники в библиотеке графов Замойских в Варшаве. Эта замечательная рукопись легла в основу нового немецкого перевода, сделанного Эд. Пабстом, и нового критического издания Хроники, выполненного Вильгельмом Арндтом. Как Э. Пабст, так и В. Арндт, в особенности же последний, привлекли к своей работе, кроме кодекса Замойских (Z), все известные и доступные им рукописи Хроники, каковых у В. Арндта было девять. В. Арндтом впервые была сделана попытка выяснить взаимоотношение между разными рукописями, их родство и генеалогию для того, чтобы установить наконец правильную традицию текста. Только после этого стало вполне очевидно, что текст Хроники подвергся значительной переработке во второй половине XVI в., был дополнен многими вставками и сильно изменен вообще. Все сохранившиеся рукописи Хроники после исследования В. Арндта стали рассматриваться, как две различные группы: неинтерполированные и интерполированные. Издание, построенное В. Арндтом на весьма солидном основании, оказалось для своего времени образцовым и доныне остается наилучшим из существующих. 

 

Однако, ни у В. Арндта, ни в дополняющих его изысканиях Беркгольца рукописная традиция Хроники не была исследована до конца. Исчерпывающе и окончательно сделано это лишь недавно в уже упоминавшейся нами большой, в высшей степени точной и содержательной работе Л. Арбузова. Убедившись в том, что В. Арндт вовсе упустил из виду некоторые рукописи; что предложенное им деление рукописей на три группы (1 — codex Z, 2 — две другие лучшие неинтерполированные рукописи S и R с их списками Sx и Rv 3 — интерполированная группа, идущая от сочтенного пропавшим кодекса Oxenstierna), вообще несовершенно, так как не учитывает родства неинтерполированной группы SR с интерполированными рукописями и оставляет в стороне вопрос о соотношении между Z и SR; наконец, заметив, что и самое оформление текста у В. Арндта иногда не лишено субъективности в выборе основного варианта, Л. Арбузов сызнова предпринял полное сличение всех сохранившихся рукописей Хроники. Он дал образцовое описание их р, на основании внимательных текстологических изысканий, пришел к окончательным выводам о взаимоотношении текстов и удельном весе каждого, что позволило ему сделать немало поправок к изданию Б. Арндта, в большинстве являющихся теперь обязательными для всякого нового издателя Хроники, принимаемых и в нашем издании. 

 

Что касается переводов Хроники, то о трех немецких мы уже упоминали. Из них доныне сохраняет свое значение перевод Э. Пабста не только потому, что сделан по более правильному тексту и снабжен хорошими топографическими примечаниями, но и по качеству самой передачи латинского оригинала. Об этом последнем качестве В. Арндт отзывался довольно сурово: он находил перевод Э. Пабста «жестким и инертным из-за сохранения в нем строя  латинской речи и устарелости форм немецкой», что «наводит скуку на читателей». С этим отзывом трудно согласиться. Проблема перевода на чужой язык текста, стилистически своеобразного, никак не может (да и во время В. Арндта, разумеется, не могла) считаться решенной, а это вещь не столь простая, чтобы решать ее в двух словах. Ясно во всяком случае, что Э. Пабст не только превосходно знал латинский язык, но чувствовал и особый стиль Хроники. Устарелость языка в его переводе (может быть, действительно несколько избыточная) — результат намеренной архаизации, стилистическая подделка средневековья и в известной мере могла бы рассматриваться не как дефект, а как достоинство. Было бы, наоборот, совершенно ошибочно, из опасения «навеять скуку на читателей», стилистически вуалировать в переводе присущие оригиналу «скучные» черты. Как бы то ни было, лучшего перевода Хроники, чем перевод Э. Пабста, пока нет. 

 

На русский язык Хроника полностью переведена лишь однажды и довольно поздно (1876 г.). Отдельные отрывки из XXV, XXVI и XXVII глав, необходимые для работы акад. Куника по хронологии битвы при Калке, даны им по-русски в Ученых Записках Академии Наук за 1854 г. в разделе исторических материалов и разысканий. Перевод сделан вполне корректно, имеющиеся в нем ошибки объясняются исключительно дефектами оригинала (груберова текста в переиздании Ганзена), но объем переведенного ничтожно мал по сравнению с полным объемом Хроники. Полный перевод ее, принадлежащий Е. В. Чешихину-Ветринскому, напечатан (без указания имени переводчика) в «Сборнике материалов и статей по истории Прибалтийского края», т. I (Рига, 1876, на обложке 1877), стр. 65 - 285. В настоящее время он представляет большую редкость, о чем, впрочем, жалеть не приходится. Этот перевод сделан не с латинского оригинала (нет следов даже частичного сличения с ним), а с немецкого перевода Э. Пабста и полон различных недостатков. Своеобразные качества пабстова стиля у Чешихина доведены до абсурда: язык русского перевода местами вызывает не «скуку», а улыбку у читателя своими странными «библеизмами», вообще же очень небрежен, тяжел и не дает, разумеется, решительно никакого понятия о гладкой латинской речи Хроники.

 

Свой немецкий оригинал Чешихин не всегда понимал, как следует, а иной раз и вовсе его не понимал, путая нарицательные имена с собственными и нередко извращая смысл. Отдельные места, слова и фразы Пабста переводчик иногда неизвестно почему совершенно опускает и, наоборот, кое-где вставляет словечко (не всегда безобидное) от себя. Наконец, опечатками всякого рода текст Чешихина положительно кишит. Известную роль в свое время и этот перевод, вероятно, играл, но едва ли — в научном обиходе. Скорее им могли пользоваться шовинистические публицисты, вроде Столыпина], пропагандировавшего «на основании Хроники Генриха» в «Виленском Вестнике» за 1867 г. идеи обрусителей, но исследователь должен был обращаться или к латинскому или к немецкому тексту. Наш перевод является, таким образом, первым русским переводом Хроники, сделанным по латинскому подлиннику. Наши разногласия с Чешихиным указаны в примечаниях к переводу.