Эта книга началась с удивления. Интервью с молодыми российскими предпринимателями в 1992 – 1993 гг. показывали, что многие из них поддерживали ценности индивидуализма. Вернее, как говорили сами интервьюируемые, в жизни их прежде всего интересовало самостоятельное дело и самостоятельное принятие решений. Казалось, что, исходя из параллелей с немецким термином Selbststandigkeit и английским self-reliance, можно было вообще говорить о становлении индивидуалистической «этики самостоятельности», которая и послужит основой развития капитализма в России, подобно тому как протестантская этика послужила основой формирования капитализма в Западной Европе и Северной Америке.
Появление большого числа индивидуалистов озадачивало, так как Россия еще недавно считалась предельно коллективистской страной. Предлагаемых объяснений загадки российского индивидуализма было немного. Некоторые ученые полагали, что новый индивидуалистический дискурс был воспринят с таким энтузиазмом потому, что коммунистические ценности никогда не имели особой популярности среди советского населения, а за годы перестройки их развенчали почти полностью. Скептичное большинство возражало им тем, что трудно поверить в столь разительные перемены в ценностных ориентациях масс, которые просто не могли успеть поменять свои повседневные привычки за три-пять лет перестройки. Изменения в дискурсивном поведении, по мнению многих, не отражали изменений в повседневной жизни. Коллективистское наследие советского прошлого все так же определяло обыденное поведение, а выражение поддержки ценностям индивидуализма было лишь преходящей модой новой либеральной эпохи. Эти и подобные им аргументы вновь поднимали все тот же вопрос: признает ли теперь Россия ценности индивидуализма или она останется все той же страной коллективистов?
Думается, что в решении этого вопроса исследователи сталкивались с серьезными проблемами не только из-за сложностей российской действительности, но и специфики того концептуального аппарата, который они использовали. Дело в том, что «коллективизм» и «индивидуализм» - это слишком общие термины, чья, так сказать, разрешающая способность редко помогает при анализе тонких деталей эмпирической реальности. Исторически они часто не обозначали ничего другого, как просто выражение приверженности определенной идеологии. Поэтому утверждения, что-то или иное поведение является «коллективистским» или «индивидуалистическим», мало что добавляют к анализу деталей эмпирики. Например, несмотря на привычное убеждение в том, что СССР был коллективистской страной, исследования американских историков постоянно указывали на примеры очевидного индивидуализма советских людей и даже утверждали - правда, несколько парадоксальным образом, - что СССР был страной вынужденных индивидуалистов. Две основные противостоявшие почти по всем пунктам интерпретации школы историков советского прошлого - так называемые «тоталитаристы» и «ревизионисты» - сходились на этом. Еще в 1952 г. Рэймонд Бауэр писал, отчасти повторяя классический тезис Ханны Арендт об атомизации масс при тоталитаризме, что советские представления о психологии Нового Человека характеризовались «ответственностью, рационализмом, индивидуализмом, хотя это и является очевидным противоречием для тоталитарного общества».
Олег Хархордин - Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности
Второе издание
СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2016. - 508 с.
ISBN 978-5-94380-222-5
Олег Хархордин - Обличать и лицемерить: генеалогия российской личности - Содержание
Глава 1. Генеалогия личности и коллектива как анализ дискурсивных практик
- Цель
- Метод
- Поле
Глава 2. Обличить, увещевать, отлучить: церковные суды и Центральная Контрольная Комиссия
- Болезни партии
- Церковные суды
- Сознательность и совесть
- Публичное покаяние и тайная исповедь
Глава 3. «Техника беспощадности»: коллектив как объект познания и воздействия
- Коллектив, массы и сознательность
- Определение Макаренко: коллектив как форма жизни
- Социальная психология: горизонтальный надзор как практика
- Как построить коллектив
- Взаимный надзор
- Монашеский идеал атеистической цивилизации
Глава 4. Чистка и самокритика: коллектив как субъект познания и действия
- Действует ли коллектив?
- Дилемма Смидович
- Дискурс чисток: очищение и спайка
- Практика чистки
- Дискурс самокритики: коллектив бичует себя
- Практика самокритики: оценка недостатков или травля управленцев?
- Слияние самокритики и чистки
- Заключение
Глава 5. Проявить себя: личность как объект познания и воздействия
- Сталинская индивидуация
- Проявить себя: цель индивидуации
- Личность
- Сталинская личность: формирование героя
- Конвейер по производству простых личностей
- Средства индивидуации: обличение как практика
- Структура обличения
- История обличения
- Обличение и публичное покаяние
- Кода
Глава 6. Работа над собой: личность как субъект познания и действия
- История работы над собой
- Структура практик работы над собой
- Особенности официальных практик самоформирования
- Христианские корни работы над собой
- Упадок исповедальной культуры
- Лицемерие
Глава 7. Коллектив в зрелом советском обществе
- И снова - коллективизация жизни
- Хрущевская нормализация
- Неформальные коллективы внутри официальных
- Коллективы на изнанке советского общества
- Синтез Зиновьева: неформальная жизнь формального коллектива
Глава 8. Личность в зрелом советском обществе
- Арены обличения: формальная и неформальная индивидуализация
- Личность и индивидуальность
- Исповедальная проза и формирование личности
- Звезда пленительной личности
Заключение
Библиография
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
