Хризомандр - Иносказательная и обличительная история

Обличать произведения важного и значительного содержания в форму художественную — обыкновение, и вправду выказавшее себя редким, новым и не употребительным. Раз так не принято, значит, не вполне верно... но мне пригодится исключительный пример, который Вергилий из Мантуи даёт в своей 12-й книге «Энеиды». Ну что ж, пусть у тебя возникают подозрения, и небеспочвенные, что должно это кому-то прийтись по вкусу, а кому-то — нет. Такова уж с незапамятных времён судьба всех произведений.

 

Так и быть, выпадет на долю читателю принять такой ход и дать мне эту возможность. Лишено ценности золото, когда его называют так же, как всяческий сор. Потому я уверен, что, раз истина всегда мила тем, кому с ней по пути, они могут найти тут, что пожелают. Тому, кто требует, чтобы я перед ним держал отчёт, нелишне бы найти вначале самого себя... Ну да ладно! Не откажу. Вначале он должен узнать меня, а это ему сделать придётся нелегко. Я неведомый никто, и живу я в горах севеннских, в одном пустынном краю, ещё с тех времён, когда Кавалье отважно разбил тут Монревеля. Охраняю диркенского дракона и чудеса, возникшие из его зубов, посеянных столетия назад. И берегу молодцов благородной крови, чтобы отсюда не сбежали.

 

Услада моя — только бы глядеть, как проносятся в воздухе беззаботные комарики, да любоваться белочками-умелицами на тенистых каштанах. «Да уж, занятие немаловажное!» — скажешь мне ты. Я держусь того же мнения, немаловажное. К тому же необременительное, раз за такие старания на этом свете не платят мне звонкой золотой монетой. Не выноси слишком строгий приговор, а сперва научись-ка судить сам, по своему собственному лекалу. На этом свете полно глупцов, которые своим вздором даже гордятся.

 

Я вот от этих ошибок вполне свободен. Мило мне — смирение, почётна для меня — покорность! Даже в душе сам терзаюсь сомнениями, есть ли у меня дар, чтобы выказывать себя лучше иного образованного автора? Я ведь дальше прихожих перед гостиными в домах значительных учёных никогда не ступал. Так что если мою скромность не осудишь, почтения не растеряешь.

 

Я не ищу почестей на этом свете — довольно нахожу занятий, чтобы вернее служить небесам. Некогда был у меня совсем иной образ мыслей. Я подкарауливал в толпе других алчных душ значительных персон мира сего, у них в прихожих. Но перестал распинаться и служу одному лишь моему Богу.

 

Я при Нём занимал одну скромную должность, а вознаградил Он меня щедро. Приязнь Его я вкушаю каждый день. Что у меня на сердце, то Ему и передаю, без обиняков. Ведь Он — любящий отец, не позволяющий своим чадам обращаться к себе с лживыми молитвами.

 

Обратись к Нему в твёрдой вере, и, не оказав подмоги, Он тебя от Себя не отпустит. Уповай на Него, не ведая сомнений, и тогда не опечалит Его твоё недоверие. Он зрит твоё сердце, а фигурные оборки на твоём воротнике и напудренные парики не замечает. Служители Его — мужи великого мужества, не принимающие даров и взяток. Если охота тебе пойти к Нему в услужение, так отринь служение миру сему. Награждает Он за службу честнее, чем на этом свете, да и не понадобится тебе заступничество святого Непомука1.

 

Пер., сост., вступ. статья, комм. М. М. Фиалко. — Калининград : Изд-во БФУ им. И. Канта. — 256 с., ил. — (Производство будущего).

ISBN 978-5-9971-0805-2

 

От издателей. Производство будущего — новая книжная серия

М. М. Фиалко. «Хризомандр» как алхимическая утопия для «братьев златорозового креста»: мистико-эзотерическая «наука» христианского благочестия второй половины XVIII в. и русские «мартинисты»

ХРИЗОМАНДР