«Надо заметить, что помимо всех собственно духовных сокровищ Оптиной самый вид этой пустыни привлекает и действует на воображение людей даже и вовсе не особенно набожных. Монастырь построен на опушке огромного бора; пред обителью река Жиздра вьется по лугам; в стороне (верстах в двух) видны колокольни, сады и домики Козельска. Вид со всех сторон чрезвычайно красив и как-то успокоителен, величав. Сзади эта бесконечная синева векового бора, теряющаяся вдали. Вблизи эти исполинские сосны и ели, перемешанные с чернолесьем; спереди обширные луга, реки, рощицы вдали, этот городок в стороне, как-то кстати напоминающий и о “мирской жизни”... Все это в самом деле прекрасно.
Скит построен в самом лесу, очень близко, впрочем, от монастыря, всего минутах в десяти ходьбы. К нему идет убитая щебнем дорожка в тени великолепных деревьев. Главная дорожка случайно или по верному художественному чувству распорядителей идет не совсем прямо, а чуть заметно уклоняясь в сторону; от этого скит долго не виден, но потом вдруг из чащи предстают вам скитские ворота. Они имеют вид как бы небольшого храма, розового цвета, с одною белою главой наверху. Самый выбор этих цветов чрезвычайно удачен. Это так “тепло” и красиво, и летом в густой зелени леса, и зимой в снегу, из которого поднимаются суровые ели и сосны с их огромными, снизу грубо-чешуйчатыми, а наверху нежно-планшевыми мачтовыми стволами...
По обеим сторонам дверей, под этими воротами на стене изображены почти все главные подвижники и учители монашества: Антоний Великий, Нил Сорский, Исаак Сирин и другие. Все с развернутыми свитками, на которых славянские надписи, изречения их. Если кто-нибудь захочет тут остановиться и внимательно подумать, при чтении этих свитков, он найдет уже в них всю основную, так сказать, азбуку монашеской жизни. Внутри, со стороны скита, на этих розовых, как бы мирно-радостных и приветливых воротах изображена икона Знамения Божией Матери. Под иконой есть подпись: “Все упование мое на Тебя возлагаю, Матерь Божия! Сохрани меня под кровом Твоим”... Кто, войдя в ворота скита, обернется, тот непременно прочтет эту подпись, и она на многих действует с особенною силой. Отец Климент говорил мне сам, что как только увидал он эти ворота, как вошел в этот просторный, тихий и цветущий скит и посмотрел на все вокруг себя, так и сказал себе в сердце своем: “Здесь тебе кончить жизнь”...».
Аскетизм - Иеросхимонах Иероним (Соломенцов) и монах Климент (Леонтьев)
Сост. мон. Арсений (Святогорский)
М.: АНО «К Свету», 2012. 528 с.
ISBN 978-5-905865-01-5
Аскетизм - Иеросхимонах Иероним (Соломенцов) и монах Климент (Леонтьев) - Оглавление
Предисловие
- Обращение
- Старцы Иероним и Макарий
- Немного истории
- Понятие об аскетизме по Леонтьеву
- Примеры «страшного» аскетизма
- Цель аскетизма
- Начало вечного блаженства
- Новоначальный
- Монашеский формализм
- Отец Никодим
- Борьба и ошибки
- Ошибка отца Нона и ее последствия
- Самопонуждение и помощь от Бога
- Смирение
- О дарах Божиих
- Скорби
- Советы отца Иеронима в скорбях
- Утешение монаха
- Трудовой монах
- Старчество, или духовное руководство совести
- Откровение помыслов
- Примеры откровения
- Афонская брань
- Обязанность подвига
- Бесы и послушание
- Повесть о помещике
- Различные виды подвижничества на Афоне
- Уединение
- О монашеском призвании (на примере отца Макария)
- О пострижении в монашество перед смертью
- Монах и мирянин
- Значение монастырей и монахов для мира
- В защиту монашества
- Влияние монашества
- Грамотные монахи и духовенство
- Отец Климент (Зедергольм), примерный монах
- Монах в миру
- О любви
- Истинный дух Церкви
- Пути обращения
- О гордости
- Христианский брак, семья
- Обряд, догмат, наука, ученость
- О последних временах
- Практические советы, рассуждения, выводы
Заключение
Аскетизм - Иеросхимонах Иероним (Соломенцов) и монах Климент (Леонтьев) - Предисловие
«Царство Мое не от мира сего», — сказал Господь наш Иисус Христос (Ин. 18,36), обращая внимание вопрошавших на то, что Царство Его не земное и временное, но духовное, вечное и истинное. Всякий человек независимо от его убеждений должен перейти из мира материального в мир духовный. Вся жизнь благоразумного христианина есть подготовка к этому моменту, к смерти. «Ин мир тебе, душе, ожидает», — напоминает своим чадам святая Церковь, все учение которой направлено к тому, чтобы человек наследовал Царство Христово, «идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание» и не попал «во огнь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25,41). Всякому известно, что доброе само по себе не приходит, надо потрудиться. А чтобы вышло плохо, особого труда не нужно. «Под лежачий камень вода не течет», — говорит народная пословица. «Нужницы (т. е. употребляющие усилие) восхищают» Царство Небесное (Мф. п, 12). «Не всяк глаголяй Ми: “Господи, Господи” внидет в Царство Небесное» (Мф. 7,21). Недостаточно только именоваться христианином, — чтобы быть истинным членом Церкви, нужен труд, труд нелегкий. Нужна борьба за жизнь вечную, и борьба жестокая.
Известный русский писатель и философ Константин Николаевич Леонтьев большую часть своей жизни прожил христианином пассивным. Умел «наслаждаться жизнью», умел «быть счастливым» в этой жизни. Господь вразумил его чудесным образом, и с тех пор он стал жить, как строгий подвижник и пламенный проповедник истинного, строго евангельского и святоотеческого учения. Вот некоторые заключения исследователей о личности и творчестве Константина Леонтьева. Он «один из самых великих русских мыслителей», «самый свободный и самый независимый человек в России», «один из самых великих и свободных умов России, Европы и мира». «К. Н. Леонтьеву при жизни не удалось получить признание общества, стремительно двигавшегося по пути того прогресса, который он ненавидел. Поиск и разработка им путей спасения России, славянства, а в конечном итоге и человечества от надвигавшейся революции были фактически окружены заговором молчания публики, которая об этом “знать не хочет”».
«Любопытно, хотя и весьма печально, что великий человек, который стремится всегда говорить правду, оказывается неугоден ни “правым”, ни “левым”, ни “золотой середине” общества по той причине, что говорить правду в любом обществе не принято, ибо на правду обижаются все, и правда никогда и никому не была нужна. Но есть Правда Божия, которая стоит выше всех правд человеческих, и воспринимается она только богопросвещенным умом. Посему свободный, самостоятельный ум великого человека, который пытается постигнуть Правду Божию, оказывается очень скоро в полной изоляции, если даже кто-то его ценит, понимает и воздает должное. С какой бы стороны мы ни подошли к рассмотрению гениального человека, в конце концов его уделом будет неизбежное и безысходное одиночество. В такой ситуации прожил по крайней мере половину своей жизни гениальный русский мыслитель Константин Леонтьев.
Много ли симпатий и дружелюбия мог вызвать человек, публично критиковавший Петербург, в котором он не находил ни национальности, ни климата, ни красоты, восхищаясь одновременно красотой Востока? Много ли друзей мог приобрести Леонтьев, когда вся Россия встала на защиту болгар и других славянских народов от притеснения турок, а он стал осуждать это “болгаробесие” и видеть в турках охранительную силу, защищающую культурные традиции от европейского эвдемонизма? А чего стоила его бескомпромиссная критика либерально-эгалитарного прогресса в то время, когда все восхищались этим прогрессом и стремились поскорее осуществить его в России? А критический анализ художественного стиля Льва Толстого, произведениями которого восхищались все, в том числе и сам Леонтьев? А критика европеизма, панславизма, политического национализма, государственнонационалистического патриотизма — могла ли она прибавить ему друзей и благожелателей?
А его выступления в защиту и сохранение социального неравенства, классовых различий, против “демократизации познаний”? А его ревностная защита принципов византизма, самодержавия? А его восхищение монашеством и вообще Православной Церковью в то время, когда российские либералы заигрывали с “атеизмом”? А его выступления против русификации окраин? А его осуждение представителей “розового” христианства в лице Толстого и Достоевского? По существу все его творчество расходилось коренным образом с общепринятыми идеями и идеалами того времени. И все свои взгляды Леонтьев высказывал открыто, писал об этом в своих художественных произведениях, публицистических статьях. Мог ли такой человек рассчитывать на общественное признание, а тем более на дружественное отношение как со стороны “прогрессистов”, так и со стороны “консерваторов”?»
Да, в светских либеральных кругах Леонтьев был одинок. Но в духовном плане одиноким он не был. Он пользовался мощной поддержкой афонских и оптинских старцев. И только благодаря этой помощи духовной и отмеченной выше личной «святости жизни» он смог один противостоять всему миру. Он не унывал, не мучился и не приходил в отчаяние от «бесполезности» своих трудов. Он исполнял свой долг писателя как послушание старцам. Он видел, что жажда писать «идет свыше» для спасения других, что, «служа другим душам», он спасает свою душу. Страдания его были иного характера — страдания «мужа совершенного», как у старца, о котором будет упомянуто ниже, плакавшего о погибели корабля с людьми ему совершенно незнакомыми. Леонтьев страдал «оттого, что общество не стремится к познанию истины, которую он всеми силами старался донести до сознания людей».
«Обладая острым чувством и зрением художника, могучим, сильным умом независимого мыслителя, Леонтьев чувствовал приближение социальных катаклизмов, революций, войн и крушение доселе великих и благополучных государств»8. Он обладал «даром художественного прозрения, доходившего до пророческого ясновидения, и сколько предвидений» этого мыслителя «уже исполнилось»! «Россия быстро покатилась по пути революций, войн, псевдосоциализма, демократии, конституционализма и по сей день продолжает торжественно шествовать в этом направлении. Творческие средства, которые могли бы противостоять этому “одичанию” и варварству, уничтожаются самым беспощадным образом: разрушаются образование, наука, культура, то есть то, на чем всегда основывалось историческое творчество народов. В этом смысле эсхатологические предчувствия Леонтьева, Достоевского, Вл. Соловьева и других русских мыслителей или сбылись, или сбываются».
Возникает вопрос, неужели было угодно Богу дать Леонтьеву не талант даже, а гений, с тем чтобы «закопать его в землю»? Нет, конечно. В этом именно и усматривается Промысл Божий, что только теперь мы можем оценить творчество Леонтьева, сделать выводы, перестроить свою жизнь, покрыть ошибки наших дедов и прадедов, возродиться самим духовно и возродить Россию. И работа эта уже начата. «Сегодня взгляды Леонтьева оказываются в самой гуще полемики о прошлом и будущем России, ее национальном своеобразии и европейском влиянии, свободе и деспотизме. Аналитики произведений Леонтьева разбирают его исторические, этико-философские, литературнокритические, социологические, богословские воззрения и построения». «Только теперь пробуждается подлинный интерес к его личности и творчеству». Почему же только теперь появился интерес к Леонтьеву? Да потому, что на горьком опыте убедились, что был он прав. Итак, есть все основания полагать, что гений Леонтьева предназначен был для нашего времени, для возрождения России.
Так же промыслительно скрывалась до наших дней и другая гениальная личность — личность афонского старца иеросхимонаха Иеронима, первого наставника и учителя Леонтьева. Отец Иероним в отличие от Леонтьева при своей жизни был в большой известности и славе. Расцвет русского монашества на Афоне в XIX веке — результат в основном его деятельности. Сразу же после смерти отца Иеронима (1885) в Пантелеймоновом монастыре начали собирать материалы для его жизнеописания, подбирались способные к тому лица. Но работу почему-то не довели до конца, и в 1897 году монастырский орган печати вынужден был написать: «Бог весть, когда и кем это будет исполнено». Шли годы, память о старце постепенно терялась, и обитель святого Пантелеймона, столь прославленная прежде, приходила в упадок, запустение, расстройство и разрушение. При жизни отца Иеронима одному монаху чудесным образом явился умерший брат и сказал, что хоть и трудно было проходить мытарства, но благодаря покровительству Божией Матери и святого Пантелеймона совместно с молитвами отца Иеронима все они были пройдены благополучно. А в нынешний период запустения известный афонский старец схимонах Паисий (f 1994) произнес страшные слова: «В Пантелеймоновом монастыре гибнут души».
В настоящее время жизнь и труды старца Иеронима стали известны, его духовное наследие, поучения и наставления опубликованы и получили общее признание как своевременная помощь возрождающемуся монашеству. И не только монашеству, но и всем ищущим спасения. В 2010 году, 14/27 ноября, исполнилось 125 лет со дня кончины отца Иеронима. В 2011 году, 13/26 января, отмечалось 180-летие со дня рождения Константина Леонтьева (монаха Климента), а 12/25 ноября — 120-летие со дня его кончины. Памяти этих двух великих личностей и посвящается настоящая работа. Несомненно, что известность их широкому кругу читателей, знакомство с их аскетическим опытом принесет свой плод нашему отечеству, достойными сыновьями которого они были.
Один из близких к Леонтьеву современников отзывался о его личности так: «Совсем немногие знали его подлинным, каким он действительно был, а не казался». А нынешние исследователи делают вывод: «Изменить общественное мнение в отношении религиозных взглядов Константина Леонтьева довольно трудно, поскольку сложилась своеобразная традиция, в соответствии с которой его религиозность оценивалась неоднозначно». Эта «неоднозначность» оценки и укоренившееся мнение о кажущейся нецелостности его личности легко объясняется тем, что каждый подходил к Леонтьеву со своей меркой религиозности. В этой книге читателю предоставляется познакомиться с истинной верой христианина-подвижника, каким однозначно был Константин Леонтьев (монах Климент).
Монах Арсений
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
