А действительность вокруг нас на самом деле такая, какой принято считать, или наше её восприятие сильно искажено разными иллюзиями, объективными и субъективными, которые кто-то когда-то нам навязал?
Но если так — тогда жизнь и свою, и своей семьи, и страны, и мира можно понять совершенно иначе?
Многие привычные явления при тщательным анализе оказываются далеко совсем не такими, как кажутся. И, вспоминая шекспировское «Весь мир — театр, а люди в нём — актёры», вдруг приходишь к выводу: а может, весь мир — иллюзия и всё в нём — иллюзорно? Как разобраться в этом хитросплетении правды и мифов?
В 2005 г. широко известный французский журнал "Le nouvel Observateur hors-serie" назвал Владимира Кантора в числе 25 крупнейших мыслителей современности.
Его французы считают «продолжателем той философско-художественной традиции, которую в России представляли Достоевский, Соловьев, Бердяев...»
Мы пережили эпоху гигантской иллюзии коммунистического строительства, поэтому мы имеем некую прививку против идеологических иллюзий. Нынешний мир, с одной стороны, чрезвычайно иллюзорен. По телевизору и радио нам вещают политпиарщики и прочие иллюзионисты масс-медиа, мы слушаем бесконечные споры интеллектуалов, которые напоминают споры схоластов — сколько чертей поместится на кончике иглы.
Более того, все эти телевизионные споры проводятся в форме разнообразных шоу, то есть являются производством все той же фабрики грез. Более или менее развитому сознанию это внятно. Поэтому у людей, так сказать, «развитых», повторю этот термин девятнадцатого века, сегодня иллюзий мало осталось. Мы понимаем: каждый отрабатывает кусок хлеба, пытаясь воздействовать на массовое сознание. С идеологическими грезами сегодня плоховато, слишком мало времени прошло, чтоб мы забыли шутки, которыми кончилась прежняя идеология. Помните: «Всё для человека, всё на благо человека. И мы даже знаем имя этого человека». И сейчас мы знаем людей, в пользу которых раскручиваются новые мифы и иллюзии. Но чуть больше трезвости в голове, и иллюзии пропадают.
Но на эти иллюзии очень жестоко ответила жизнь. Достоевский писал: «Придут серые зипуны, и скажут всю правду...» Пришёл «зипун» — Гришка Распутин — и старец, и из народа. Вот такой парадоксальный ответ был на иллюзию Достоевского. Жизнь освобождает от иллюзий.
Вообще мир построен так, что иллюзии — необходимый его компонент. И так не только у нас. Вот Запад считает себя Западом, что не всегда справедливо. Потому что проблема «европеизации» Европы по-прежнему существует. Европа рухнула в ту же пропасть, как и Россия в XX веке, — да ещё с каким треском! Германия, Италия, Испания, Португалия. После фашистской катастрофы многие европейские страны вполне резонно могли задать себе вопрос: «А Европа ли мы?» Не иллюзия ли это?
Выступая как-то в немецком университете с докладом о России, я сказал, что немцы могут понять россиян, ибо у нас был схожий опыт, на что ректор быстро отреагировал: «Мы от этого опыта отказались, мы теперь — европейцы». То есть в людях страх сидит, что их могут счесть «неевропейцами».
Владимир Кантор - Любовь к двойнику - Миф и реальность русской культуры - Очерки
В.К. Кантор. — М. : Научно-политическая книга, 2013. — 654 с. — (Актуальная культурология).
Научное издание
ISBN 978-5-906594-01-3
Владимир Кантор - Любовь к двойнику - Миф и реальность русской культуры - Очерки - Содержание
Об иллюзиях (вместо вступления)
Часть I. К СТАНОВЛЕНИЮ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
1. Италия как духовный ориентир русской культуры: пять эпизодов кросс-культурной коммуникации
2. Зарождение, затухание и актуализация мифа «Москва — третий Рим»
3. Имперский контекст русского православия
4. О причинах поражения демократии в России (от времен Новгородско-Киевской Руси до начала ХХ века)
Часть II. ПЕТРОВСКАЯ РОССИЯ
5. Петр Великий как культурный герой
6. От Москвы к Петербургу: городская структура
7. Явление Михаила Ломоносова русской культуре
8. Радищев: попытка вернуться в Московскую Русь («Путешествие из Петербурга в Москву»: новое прочтение)
Часть III. ДЕВЯТНАДЦАТЫЙ ВЕК
9. Пушкин: поэт и свобода, или Преодоление тяжести
10. Павел Катенин как теоретик искусства
11. Петербург Достоевского — непотонувшая Атлантида
12. Любовь к двойнику. Двойничество — миф или реальность русской культуры?
13. Голгофник versus Варавва. К полемике Чернышевского и Герцена о России
14. Университеты и профессорство в России
Часть IV. ВЕК ДВАДЦАТЫЙ
15. Серебряный век: культура против цивилизации, или Победа архаических смыслов
16. Федор Степун: «народная правда» против правового сознания как явления христианской политики
17. Христианский либерализм в России и Столыпин, или Почему либералы все-таки не победили?
18. Георгий Федотов: фашизм и большевизм как борьба с разумом
19. Российские и польские европейцы: близость и различие
20. Национальная идея и безымянная Русь
Часть V. КАРТА МОЕЙ ПАМЯТИ
21. Иван Фролов, или Человек-эпоха (выступление на круглом столе в журнале «Вопросы философии»)
22. Что-то вроде инициации (столкновение с Л.Ф. Ильичевым)
23. Под бесконечным присмотром, или Предсказание на долгие времена
24. Почти катастрофа, или «В нашей серенькой эстетике...» К рассуждению о плагиате и крамоле
25. Магия слова в эпоху застоя
26. Проклятие советолога
27. Могила Чаадаева
28. Возможность дышать, или Лекарство от официоза
29. Реальность той стороны луны. Мой дядя Алексей Коробицин, разведчик
30. Необходимость «планки», или Преодоление современности (слово об отце)
Россия в европейском контексте (вместо заключения)
Об авторе
Основные опубликованные сочинения Владимира Кантора
Владимир Кантор - Любовь к двойнику - Миф и реальность русской культуры - Очерки
Владимир Кантор, как философ и писатель, он, конечно же, все время должен сталкиваться с проблемой адекватного понимания сущего, а значит — преодоления иллюзий. Что в нашей жизни реально, а что иллюзорно, как освободиться от навязанных нам представлений о мире, чтобы воспринимать его в максимальной степени таким, каков он есть на самом деле, — обо всём этом мы говорили с Владимиром Карловичем.
— Мир действительно можно воспринимать как иллюзию. Декарт замечательно рассуждал об этом. Несложно вообразить, писал он, что всё, что предстоит перед нашим умственным зрением, нашими ощущениями, — выдумал для нас некий «злой гений» с целью обмануть нас, что небо, воздух и земля, цвета, формы, звуки и все остальные вещи — лишь иллюзии и грезы, которыми он расставил сети нашему легковерию. И потому всё может оказаться обманным, недостоверным. Как же быть в такой ситуации, как ее преодолеть? Известен его ответ на вопрос: «Что же не иллюзорно в этом мире?» — «Только мысль. Я мыслю, следовательно, я существую». То есть нельзя помыслить, что я не мыслю. Значит, я есмь. Это мощная попытка наиболее радикального выхода из мира иллюзий.
Но на уровне массового сознания иллюзий по-прежнему много. По простой причине. Достоевский гениально показал: люди хотят верить. Жить без иллюзий чудовищно трудно. Чёрт в «Братьях Карамазовых» говорит: «Хочется стать семипудовой купчихой и Богу свечки ставить». Трудно не верить во что-то, жить без иллюзий. Видимо, по устройству психики человек стремится к иллюзиям. Хочется верить, что сделаешь что-то значительное, что ближние твои будут жить хорошо, что твоя страна наконец выберется из того болота, в котором пребывает столетия... Хочется верить.
— Например, хочется верить, что мы живём в демократическом государстве — или это наша иллюзия, порождённая агрессивным пропагандистским напором новых «большевиков», шьющих «новое платье короля»?
— С какими-то допусками — да, общество демократическое. Но и сталинское государство считалось демократическим. Конституция 1936 года выглядела очень демократичной. Как это ни парадоксально, но Сталин приучил людей приходить на выборы.
Выборов, конечно, не было, и язык зафиксировал важное — ходили голосовать, не выбирать, а именно голосовать! Говорили: «Проголосила?» — «Проголосила, и бутерброд дали». Были у людей иллюзии? Тут странно, как во всяком тоталитарном обществе: было и то, и другое. Ходили, чтоб бутерброд съесть, но и чтоб «жила бы страна родная — и нету других забот»! Сталин не хотел, чтоб люди легально выражали свои взгляды, но приучал их к этому. Приучал к форме легального выражения взглядов. И оказалось, что сквозь иллюзию выборов проросла некая настоящая реальность.
И в перестройку, когда стало возможным кого-то выбирать, люди охотно это делали. Благодаря чему произошла легальная смена власти без привычного русского бунта, несмотря на танки, ГКЧП, который тоже был вполне фантомным образованием, как мы понимаем теперь, хотя, конечно, было немного не по себе, когда в городе войска и танки.
Вообще мир построен так, что иллюзии — необходимый его компонент. И так не только у нас. Вот Запад считает себя Западом, что не всегда справедливо. Потому что проблема «европеизации» Европы по-прежнему существует. Европа рухнула в ту же пропасть, как и Россия в XX веке, — да ещё с каким треском! Германия, Италия, Испания, Португалия. После фашистской катастрофы многие европейские страны вполне резонно могли задать себе вопрос: «А Европа ли мы?» Не иллюзия ли это?
Выступая как-то в немецком университете с докладом о России, я сказал, что немцы могут понять россиян, ибо у нас был схожий опыт, на что ректор быстро отреагировал: «Мы от этого опыта отказались, мы теперь — европейцы». То есть в людях страх сидит, что их могут счесть «неевропейцами».
Что есть Европа вообще? Как говорила одна героиня Достоевского, Европа — это наш русский сон. Но не иллюзорны ли представления о ней самих европейцев?!
Очевидно, что нет, ибо есть некие базовые ценности, которые считаются европейскими. Эти ценности формировались на базе античности и христианства, именно на этом фундаменте создана европейская культура. В этом смысле Россия — европейская страна. К сожалению, и мы, и Запад далеко не всегда соответствуем этим базовым ценностям.
Многими психологами и педагогами замечено — почти каждый ребёнок в верующих и даже в неверующих семьях лет в 6—8 задаёт вопрос: «Есть ли Бог на самом деле, или, может, это выдумка?» Недавно мне мои студенты подарили очень любопытные записи интернетных разговоров детей с Богом. Фантастические по глубине вопросы! Один особо пронзил: «Господи, люди на земле так страдают, неужели в
Твоём аду ещё хуже?» Чем не Достоевский! А это «Радик, 4-й класс». Прямо Родион Раскольников! В этом возрасте задают запредельные вопросы, которые потом уходят, происходит то, что называют «социализацией»: человек привыкает жить в коллективе, реагировать на оценки, на учителей, на компанию. И конечные вопросы из головы детей улетучиваются. К сожалению или к счастью...
Хотя социализация — тоже иллюзорное явление. Социализуясь, человек начинает жить по законам своего мирка. Скажем, предлагают ему выпить — если он это делает «грамотно», значит, отвечает неким ценностям этого мирка. Если отказывается — может приобрести плохую репутацию. Или человек хочет достичь высокого положения в обществе, а друзья говорят: «Зачем тебе это?» И он перестает рваться вверх. Но для кого-то карьера — главная цель, в которой он видит смысл жизни. Но, как говорил у Булгакова, кажется, Коровьев: «Бац! А тут и саркома». И чего рвался?..
Самая большая иллюзия — слава. Человек думает, что получает её навсегда, но проходит пара десятков лет, и про гремевшую знаменитость могут забыть. В СССР было столько «великих» писателей, которых никто не читает уже, но остался мало кому тогда известный Андрей Платонов.
Бахтин как-то написал, что существует «малое время» и «большое время». Каждый живущий в «малом времени» воображает, что живет в «большом». Но подлинность рано или поздно прокладывает себе дорогу. И не надо думать, что уж в наше время не до подлинности. Думаю, что другие времена были не многим лучше, а то и хуже нынешнего.
Для меня лет в 6—7 тоже возник «запредельный» вопрос: я знал, что Сталин вездесущ, всё знает, но вдруг решил проверить — а что если про себя сказать: «Сталин — дурак, Ленин — дурак»? Шепнул и ждал, что случится. Думал — грянет гром, непременно кто-то догадается о моем гнусном поступке, и меня накажут. На удивленье, ничего не произошло. Я тогда так и не понял, что произошло, но первый шаг по снятию иллюзорных табу был сделан. Оказывается, можно переступить через некую иллюзию — и ты становишься свободнее. Со временем понимаешь, что есть лишь одна неиллюзорная ценность — это человеческая жизнь. Она и должна быть точкой отсчета в понимании мира.
— Говорят, что российский человек в сильной степени подвержен влиянию ложных представлений об обществе. Не виновата ли в порождении многих наших иллюзий «великая русская литература»?
— Это весьма точный и жестокий вопрос, наша литература действительно создала много иллюзий. Но начинала она с другого — с десакрализации почти всех слоев русского общества. Ни в одном не находили писатели благолепия, изображая все без прикрас и иллюзий. Гоголь — помещиков, Щедрин — чиновников, Островский — купцов, Чехов — интеллигенцию, Куприн — армию, Бунин — деревню... Мечтаете о «русском духе»? Вот вам «карамазовщина»! После такой десакрализации жизни и общества писатели испугались и начали срочно искать идеалы — что же можно противопоставить? Достоевский придумал «старчество», которое было в жизни, но он довёл его в «Братьях Карамазовых» до уровня «интеллектуального события», и тогда вдруг к старцам потянулись все.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
