Крупская – Экзистенциальная теология Рудольфа Бультмана

Теология Бультмана возникает в рамках теологии кризиса. Основатель теологии кризиса, или диалектической теологии, Карл Барт выдвигает "теологию сверху", показывая непроходи­мую пропасть между Богом и человеком. Разрыв этот вынуждает говорить о диалектичности и в то же время о кризисе. Это "теология сверху", т. е. теология, идущая только от Бога, а не от человека или понятия "природы"' К. Барт впервые в западной теологии ставит вопрос с такой остротой. И это не случайно. Теология кризиса была реакцией на крушение либеральных надежд после Первой мировой войны. Как пишет исследователь В. И. Гараджа, "во взглядах К. Барта представлена теологиче­ская реакция на кризис буржуазной цивилизации, обнажившийся в трагедии мировой войны, в послевоенном хаосе и разрухе…" [7, с. Id]. Гуманизм заводит человечество в тупик и в исто­рии дискредитирует себя.

 

Вера в человека и его силы обернулась культом самоуверенности и вседозволенности. Абстрактные ценности послужили прикрытием для произвола. Теология кризиса оказалась в оппозиции к либеральной теологии, той теологии, кото­рая подпала под обаяние гуманистической философии и пришла к оправданию наивного опти­мизма. Либеральная теология оказалась бессильна перед лицом настоящих исторических про­блем, она продолжала оставаться в благодушии самоуспокоения. Основы либеральной теологии были заложены в начале XIХ в. Шлейермахером, в XX веке ее продолжателями были в первую очередь Гарнак и Трельч. Либеральная теология сфор­мировалась в атмосфере рациональности. Современная цивилизация, в которой находились теологи XVIII и XIX веков, приняла как догму философию Рене Декарта, в которой исходной точкой является человеческое "я", субъект, как то, что единственно можно мыслить ясно и определенно.

 

Слишком легко она приняла также философию Баруха Спинозы с ее монисти­ческим миро возрением, где мир мыслится подчиненным непреклонным закономерностям, и механистическую философию, в которой весь живой мир превратился в точно функциони­рующую машину. Даже Кант, расчищавший место для религии, был воспринят лишь в тех моментах, где он говорит о человеке. Ведь у Иммануила Канта категории человеческого разума – законодатель человеческой жизни, значит, законодателем является и сам человек. В этой атмосфере изменилась и теологическая парадигма. В либеральной теологии сама религия рационализируется, выводится из картины законосообразного мира. Монизм в такой картине мира не оставляет места запредельности божественного. Главные постулаты либераль­ной теологии гласят: религия – это нечто данное в человеке, истории, присущее космическому устройству.

 

Основополагающий тезис Ф. Шлейрмахера таков: центр тяжести всего теологиче­ского мышления находится не в сверхъестественной реальности и не в ее проявлениях, а в человеке. Фридрих Шлейермахер убежден в идентичности внешнего мира и духа, истории и вечности, человеческого и универсального духа. Шлейермахер озадачивает вопросом: а не есть ли Бог, природа и универсум одно и то же? Тем самым стирается граница между теологией и философией. Эрнст Трельч мыслит примерно так же, однако это уже человек XX века. Он пережи­вает его противоречия. Он испытывает сомнение в какой-либо абсолютности. В истории не может быть ничего сверхъестественного. История – это лишь последовательность относитель­ных явлений, в которых одно зависит от другого. То, что мы переживаем при чтении Библии и что трактуем как вмешательство в нашу историю, имеет по Трельчу, лишь относительную силу. Библия – книга возвышенного мифа, который, однако, можно истолковать также и каузально.

 

 

Издательство – «Автор» 1995 г. / 27 с.