Лейн - Реформация тогда и сейчас

В этой книге мы главным образом сосредоточим наше внимание на Реформации XVI века. В 2017 году мы отметили 500-летнюю годовщину появления 95 тезисов Лютера. Реформатор отправил свои тезисы архиепископу Майнцскому 31 октября 1517 года и, возможно, тогда же прибил их к дверям церкви Виттенбергского замка. Но имеет ли какое-либо значение эта тема для людей, живущих на территории бывшего СССР?

 

Практически никакого, скажут многие и приведут достаточно веские аргументы. Я начну с того, что рассмотрю их, но не думайте, что на этом и закончу, — далее я приведу доказательства того, что Реформация должна быть интересна и для жителей постсоветского пространства. Реформация произошла 500 лет назад. С тех пор как Лютер ненароком начал Реформацию, прошло уже 500 лет. Многое за это время изменилось. Отмечу лишь три момента.

 

Во-первых, 500 лет назад Европа была христианской. Все население принадлежало к церкви (к римско-католической в одних государствах, к православной — в других). Закон обязывал всех быть христианами. Исключение делалось только для иудеев: им разрешалось проживать на определенных территориях, обычно их собирали в гетто. Иногда иудеи подвергались дискриминации и гонениям, но, как правило, просто считались людьми второго сорта.

 

Что касается неевреев, то этот факт, что все они обязаны были принадлежать к церкви, не означал, что они являлись христианами в духовном смысле этого слова. Они были номинальными верующими, хотя многие из них считали себя христианами. Некоторые даже продолжали втайне совершать старые языческие обряды. Сложно было представить, что все эти номинальные христиане в конечном итоге спасутся; оценка количества спасенных была крайне пессимистичной.

 

В таком контексте и произошла Реформация. Сегодня во многих европейских государствах по-прежнему существует государственная церковь, но граждане этих государств не обязаны быть ее членами. Членство в них — дело добровольное, тем более посещение. Христианская цивилизация в течение этих нескольких веков пришла в упадок.

 

В одних странах изменения происходили постепенно, а в других, как, например, во Франции и России, где имели место революции, — быстро. Как бы там ни было, современная ситуация в Европе, как в западной, так и в восточной ее частях, полностью поменялась.  То же самое можно сказать и о Соединенных Штатах: там государство также отделено от церкви, хотя посвященных христиан в процентном соотношении больше, чем в Европе. Так, эра христианства закончилась.

 

Во-вторых, 500 лет назад практически каждый европеец верил в Бога. Конечно, люди по-разному представляли Его себе, но никто не сомневался в Его существовании. Не стану спорить, что сейчас все иначе. Сегодня в Европе огромное количество людей исповедуют атеизм или агностицизм. Они или убеждены в том, что Бога нет, или считают, что Его существование доказать невозможно.

 

Согласно данным социологического исследования «Британское общественное мнение», проведенного в 2016 году, более половины населения Великобритании не считают себя религиозными людьми. И число таких людей постоянно растет. Подобная тенденция наблюдается и в США, хотя уровень безрелигиозности там ниже, чем в Европе. В России ситуация коренным образом изменилась после революции, и в последние двадцать пять лет после распада СССР мы наблюдаем обратную тенденцию. По большому счету на данный момент религиозная обстановка там практически такая же, как и в других частях Европы.

 

В-третьих, 500 лет назад многих людей волновал вопрос, как можно оправдаться перед Богом. Сегодня же он мало кого беспокоит. Теперь намного более актуален вопрос, как оправдать Бога, — вопрос теодицеи, как иногда это называют. Почему в мире, сотворенном Богом, существуют зло и страдания, если Бог всемогущий и благой? Этот вопрос волнует сейчас многих европейцев. Хотя, например, в Африке, на континенте, где люди до недавнего времени много страдали и продолжают страдать, он звучит не так часто.

 

Конечно, мы можем сказать, что люди обязаны думать о том, как примириться с Богом, а не судить Его. Но факт остается фактом: так думают сегодня многие, и мы должны говорить с ними об этом, хоть, возможно, нашей целью будет направить их мысли к другим темам. Задавать вопросы о Боге и страданиях можно. Вспомним хотя бы книгу Иова или 72-й псалом.

 

Издательство — «Позитив-центр» — 64 с.

Минск — 2018 г.

ISBN 978-985-7193-14-1

 

 

Говорить о Библии и о церкви в самом начале, с моей точки зрения, весьма уместно, потому что вопрос авторитетности Библии и церкви — это фундаментальный вопрос, который подняла Реформация. Он останется открытым, даже если все остальные вопросы удастся разрешить. Принцип главенства Писания. Пятьсот лет назад в Западной Европе была одна церковь — римско-католическая. Лютер не рассуждал подобным образом: «Одна церковь? Какая скука! Давайте создадим много разных церквей, пусть каждый ходит туда, куда захочет». Лютер, как и другие реформаторы, не собирался разделять церковь — он хотел лишь реформировать ее.

 

Например, в Женеве, когда произошла церковная реформация, церковь осталась, как и прежде, одна: прихожане собирались в тех же зданиях, только теперь церковь стала реформированной, реформатской. Все реформаторы преследовали одну цель — сохранить католическую церковь, реформировав ее. Иногда эта стратегия срабатывала, но не везде. В Дании, Швеции, Англии и Шотландии церковь удалось реформировать и сохранить одну церковь для всей страны. В центре Европы находилась Священная Римская империя, которая представляла собой конфедерацию достаточно большого количества независимых государственных образований. В нее входили территории, на которых сегодня находится Германия, а также многие другие, например северная Италия.

 

Германия была достаточно раздроблена: в нее входили, к примеру, Саксония, где жил Лютер, и еще более пятидесяти свободных имперских городов, которые обладали правом самоуправления. Все они подчинялись императору Священной Римской империи, но он лишь формально обладал высшей властью — в реальности его полномочия были весьма ограничены. Реформация еще больше разделила Священную Римскую империю: одни государства стали лютеранскими, а другие остались римско-католическими. Создалась достаточно напряженная геополитическая ситуация, в воздухе висела угроза гражданской войны. Собственно, она и произошла в XVII веке (так называемая Тридцатилетняя война 1618-1648 годов), в ее результате Германия была просто опустошена.

 

Никто не хотел такого исхода. Все стороны стремились к сохранению одной церкви. Поэтому, начиная с 30-х годов XVI века, делались попытки организовать серию богословских диспутов с целью найти точки соприкосновения, но, к сожалению, все они оказались неудачными. Все они провалились по одной причине: протестанты всегда спрашивали, является ли та или иная доктрина библейской, учит ли этому Библия? А у римских католиков был другой главный вопрос: какую позицию по данному вопросу занимает церковь, то есть вселенский собор или папа? Если официальная позиция католической церкви отличалась от протестантской, первая никогда не шла на уступки. Свою мысль я хочу проиллюстрировать на примере Регенсбургского диспута, состоявшегося в 1541 году. Список его участников впечатлял.

 

Со стороны протестантов присутствовали Мартин Буцер и коллега Лютера Филипп Меланхтон. Со стороны католиков выступали Йоханн Гроппер, который сам хотел ре- формировать католическую церковь, и Йоханн Экк, который уже дебатировал с Лютером в Лейпциге в 1519 году (и был менее расположен к протестантским идеям). Папским легатом на диспуте и ответственным за католическую позицию был кардинал Гаспаро Контарини; в 1510 году он испытал что-то похожее на то обращение, которое пережил Лютер. Диспут в Регенсбурге считается одним из самых продуктивных: участники достаточно быстро пришли к согласию относительно формулировки такого понятия, как оправдание по вере.

 

Это произошло благодаря тому, что католики в общих чертах приняли протестантскую доктрину об оправдании. Гроппер и Контарини еще в большей мере во время диспута поменяли свои взгляды и практически приняли протестантское учение об оправдании. Они не просто сделали вид, что согласны с ним, чтобы достичь какого-то соглашения, а на самом деле были с ним согласны. После того как диспут провалился, они продолжали так думать, хотя их убеждения могли стоить им жизни. Избежать преследования инквизиции Контарини удалось только потому, что он умер раньше (в 1542 году), чем она обратила на него внимание. Как я уже отметил, диспут окончился безрезультатно.

 

Почему? Католики смогли проявить гибкость по вопросу оправдания, потому что это учение в официальной католической догматике не было разработано. Когда же подняли тему евхаристии, ситуация поменялась кардинально. Католическая церковь в 1215 году официально приняла учение о пресуществлении: она верила, что хлеб в буквальном смысле становится телом Христа. Контарини здесь не мог пойти на компромисс, он даже отказался принимать весьма размытую формулировку по этому вопросу, которую предложили в надежде на то, что разногласия удастся уладить когда-нибудь потом. Протестанты считали, что учение о пресуществлении — небиблейское, а значит, принять его нельзя. А католики не могли отказаться от него, потому что так определила церковь.

 

Собственно, все диспуты ни к чему в итоге не привели из-за этого фундаментального различия в подходе. Приведу еще один исторический пример, который доказывает мою мысль. В 30-х годах XVI века шли ожесточенные дебаты между протестантом Уильямом Тиндейлом, который перевел Библию на английский язык, и католиком Томасом Мором, который категорически возражал против этого мероприятия. По сути их спор заключался в следующем. Томас Мор утверждал, что римско-католическая церковь — истинная церковь и учит истинному христианству. Если человек не принимает ее вероучения, значит, он еретик. Уильям Тиндейл занимал другую позицию: истинность учения проверяется Библией.