Лютер - О Вавилонском пленении Церкви

Можно различно относиться к историческим событиям, можно их различно интерпретировать, но главная задача при рассмотрении Реформации Мартина Лютера, на наш взгляд, состоит в том, чтобы увидеть в ней не столько историческое, сколько всемирно-историческое Значение. Особенно это важно для нашей российской исторической науки и связанному с ней понятию всемирной Истории.

 

Ведь не секрет, что после большевистского переворота и последовавшим за ним небывалым переписыванием истории, - не только российской, но и всемирной, - отношение к Лютеру и Реформации связывалось и во многом связывается до сих пор лишь с поверхностным экономическо-социальным истолкованием сущности происшедших тогда событий. Эта поверхностность объяснения Реформации свидетельствует конечно только о поверхностности нашей собственной сегодняшней точки зрения. Какова эпоха, такова и господствующая точка зрения на всемирную историю, таково и понимание Реформации.

 

Санкт-Петербургское  общество  Мартина  Лютера  -  издательство  Санкт-Петербургского христианского университета: СПб., 2017. -  824 с, ил.

ISBN 978-5-906256-10-2

 

Иван Фокин. Всемирно-историческое значение 95 тезисов Мартина Лютера и духовное наследие Реформации

Приложение

Комментарии

 

 

Прежде всего должен я отвергнуть само число Таинств — семь — и в нынешних условиях поставить [на их место] только три: Крещение, Покаяние, Преломление хлеба. Их-то римская курия и привела в жалкий плен, и тем самым у Церкви отнята вся ее свобода…

 

ОСВОБОЖДЕНИЕ ТРЕХ ТАИНСТВ, СООТВЕТСТВУЮЩИХ ПИСАНИЮ

 

1. Таинство Св. Причастия сильно искажено Церковью

 

а) Первое пленение — это причащение [мирян] под одним видом

 

… Подобно нераздельному Крещению и полному разрешению от грехов, полное Таинство хлеба преподается «всем мирянам, если они желают его… Если Церковь может лишить мирян вида вина, то она может также лишить их вида хлеба; следовательно, она может также лишить мирян всего Таинства Алтаря и совершенно выхолостить то, что было учреждено Христом. Но, простите, располагает ли она для этого полномочиями?!… Это и есть то, что не позволяет мне осуждать богемцев 161. Зловредны они или же благонравны, в любом случае они располагают для себя словом и делом Христа; у нас же нет ни первого, ни второго, а есть только пустое человеческое измышление: «Так установила Церковь». Но подобное установила не Церковь, а тираны Церкви без согласия Церкви (т. е. народа Божьего)…

 

Итак, это первое пленение Таинства Св. Причастия, затрагивающее его сущность и целостность… Речь идет не о том, что грешат перед Христом те, которые принимают [Св. Причастие] под одним видом. Ведь Христос не заповедовал Причащения под каким-то определенным видом… Но сильно грешат отказывающие в преподании [Св. Причастия] под обоими видами тем, которые хотят принимать его по своему свободному усмотрению. Таинство Причастия принадлежит не священникам, а всем; и священники — не господа, а служители, которые обязаны давать [Св. Причастие] под обоими видами всем жаждущим и делать это так часто, как их об этом попросят… Я веду речь не о том, чтобы насильно ввести Причастие под обоими видами, [как его раньше ввели для мирян под одним видом], и не о том, чтобы мы принуждались к этому посредством обязательной заповеди. Я лишь взываю к совести [людей] и разъясняю, что каждый из них терпит римскую тиранию, так как полагает, что право на Таинство отнято у него за его грехи. Я веду речь только о том, чтобы никто не оправдывал более римскую тиранию, считая, что она на законном основании запрещает мирянам один вид [Причастия], и о том, что мы должны выразить в этой связи протест и не одобрять ее, а претерпевать, как турецкий плен, в котором мы не имели бы возможности принимать [Св. Причастие] ни под каким видом…

 

b) Второе пленение — это навязывание учения о Пресуществлении

 

На Латеранском Соборе 1215 г. было провозглашено официальным, учением Церкви то, что слова Таинства Святого Причастия (1 Кор. 11, 23-25), тихо произносимые священником во время мессы, превращают субстанцию хлеба и вина в субстанцию Тела и Крови Христа; при этом неизменным остается только видимый образ хлеба и вина. Это учение стало краеугольным камнем достоинства и власти священства и одновременно — гарантией постоянного присутствия Бога и Христа в Святых хлебе и вине. Лютер считал это учение ложным. Но он не хотел запрещать его, а только выступал против любого принуждения [в истолковании и преподании этого Таинства].

 

Наконец я нашел прочную основу для моей совести в … суждении о том, что, несомненно, хлеб и вино остаются истинными, но все-таки в них присутствуют истинное Тело и истинная Кровь Христа. И присутствуют они не иначе и не менее, как утверждают те [схоласты-учителя], которые [говорят о каком-то] «видимом образе»…

 

Я предоставляю на свободное усмотрение [каждого], какого суждения ему придерживаться. Я стремлюсь лишь к тому, чтобы упразднить принуждение в том, что касается совести. Никто не должен бояться обвинений в ереси, если он убежден, что в Алтаре находятся истинный хлеб и истинное вино 162. Напротив, каждый должен знать, что ему без опасения за свою святость позволено придерживаться любого из двух [суждений], считать и верить, что здесь не будет никакого принуждения в вере. И я отстаиваю здесь лишь свое мнение… Но прочной основой моего суждения является прежде всего следующее: Божьи слова не должны никем подавляться — ни людьми, ни ангелами. Их нужно сохранять в самой доступной форме и, если нас не вынуждают явные затруднения, при их изложении не следует ни нарушать правил языка, ни искажать их прямого смысла, чтобы не давать врагам повода для осмеяния всего Писания…

 

Во всяком случае, я, хотя и не могу понять, каким образом хлеб становится Телом Христовым, хочу смиренно отдать свой разум в плен Христу; придерживаясь простодушно его слов, я твердо верю не только в то, что Тело Христово присутствует в хлебе, но и в то, что хлеб — это Тело Христово. И что поделаешь, если философия не понимает этого?! Святой Дух выше Аристотеля… И то, что не воспринимается философией, воспринимается верой. Сила слова Божьего превосходит силу восприятия нашего духа. Итак, чтобы в Таинстве Причастия присутствовали истинное Тело и истинная Кровь [Христовы], не обязательно, чтобы хлеб и вино пресуществлялись…, в то время, когда они остаются тем, чем они есть, это называется: «Хлеб сей есть Тело Мое, вино сие есть Кровь Моя» и наоборот. Так хочу я понимать это и впредь, во славу святых слов Божиих, и не смирюсь с тем, чтобы у них при помощи суетливого человеческого ума забирали силу и втискивали в чуждые им понятия. Но, тем не менее, позволяю я другим следовать иным суждением, только пусть они, как говорилось, не принуждают нас принимать их собственные суждения как Символ веры.

 

с) Третье пленение. — это истолкование мессы как [доброго] дела и жертвы

 

Третье пленение этого Таинства — есть чрезмерное злоупотребление им, в результате чего сегодня в Церкви почти ни во что так поголовно и так сильно не верят, как в то, что месса — доброе дело и жертва. Это злоупотребление открыло дорогу необозримому потоку других злодейств, так что для веры не осталось места в этом Божественном Таинстве и оно превратилось в настоящую ярмарку, трактир и денежную сделку…

 

Я начинаю трудное дело. Наверно, с этим [злоупотреблением] невозможно покончить. Ведь оно упрочивалось в ходе многовековой практики и благословлялось благодаря всеобщему согласию, и настолько утвердилось, что сегодня нужно изъять большую часть господствующих [над умами людей] книг, упразднить и преобразовать почти всё устройство Церкви, ввести или возродить совершенно иной порядок богослужения. Но мой Христос жив, и нужно придерживаться слова Божьего с большим старанием, чем мудрости всех людей и ангелов… Почему меня должно беспокоить [умонастроение] толпы? Почему должен я придавать большое значение [мнению] заблуждающихся? Истина сильнее всех нас.

 

Лютеру чуждо было всё революционное. В заключение этого раздела, где еще раз обстоятельно говорится о слове, символах и вере в Таинстве Причастия, дает он душепастырские советы священникам — как они, не клевеща на Бога, могут служить мессу в рамках существующих правил.