Лейтхарт - Радикальная надежда - Бог надежды

[книга будет опубликована издательством Athanasius Press. 2022 г. –

перевод исключительно в рамках частного использования среди членов клуба ESXATOS – Валерий Дейбук].

Электронное издание, Алматы-Минск: Богословский клуб ESXATOS, 2022. – 25 с.

 

Нам нужна надежда, чтобы жить добродетельно, действовать мужественно и терпеливо; нам нужна надежда, чтобы действовать вообще. Чтобы выжить, люди должны найти, другой источник надежды.

 

Императивы проекта Просвещения, требуют постоянного совершенствования и отказывают нам в ресурсах прошлого. Мы должны подвергнуть сомнению традиции. Ничто не принимается за авторитет, потому что авторитет исходит извне, а не изнутри. Мы жаждем быть свободными от зависимости от другого и подчинения ему. Тем не менее, несмотря на кажущийся оптимизм, эта стремление к автономии безжалостно убивает надежду.

 

Как заметил психолог-иезуит Уильям Линч, надежда обязательно взаимна. Надежда соотносится с помощью. Я дышу и неявно надеюсь, что мир откликнется и сохранит мне жизнь. Я работаю, надеясь чего-то достичь. Я люблю, надеясь, что возлюбленный ответит на мою любовь. Быть здоровым - означает надеяться: «Здоровый надеется на отклик мира». Помощь приходит извне: от Бога, других людей, мира. Наша потребность в помощи извне «глубоко укоренена в каждой нашей частичке и идентична нашей человеческой природе». Стремление к автономии, отрицание зависимости, безжалостно усиливает отчаяние тех, кто не умеет хорошо притворяться и не может скрыть свою фундаментальную нужду. Идол автономии предполагает, что их неспособность делать все самим, переустраивая себя заново, делает их недочеловеками. Он предполагает, что беспомощные, не могут быть представителями человеческой расы, пока не научатся помогать себе сами.

 

Сам успех современности, ослабляет надежду. Мы застряли в ловушке, засушливого настоящего: немодно верить, что у нас есть что-то ценное, что мы можем передать нашим потомкам, так же немодно верить, что у наших предков есть что-то ценное, что они могут передать нам. Как замечает Аластер Робертс, «с улучшением наших жизненных условий и насыщением нашего кругозора земными удовольствиями и развлечениями, христианская надежда вытесняется и наше отношение к смерти меняется». Из-за нашей чрезвычайной переменчивости, наш мир неблагоприятен для развития нематериальных социальных и духовных благ или даже для материальных благ, которые, как ожидается, просуществуют дольше нашего времени. В результате «люди вряд ли пойдут на жертвы, отдача которых, зависит от будущих поколений». Возможно, наиболее фундаментально то, что наш безбожный мир — это мир без истории. «Современность определялась попыткой жить в универсальной истории без универсального рассказчика», — пишет Роберт Дженсон. Она не может быть устойчивой. «Если нет Бога, — заключает Дженсон, — то нет и повествовательного мира». А без повествовательного мира, без апокалипсиса как его триумфальной и пугающей развязки не может быть никакой надежды.

 

Радикальная надежда

 

Когда-то христианская надежда, надежда на царство и грядущую эпоху, пропитала западный мир. Соборы тянулись к небесам, воплощая в камне надежду на помощника из-за пределов этого мира. Художники изображали Иисуса, воскресшего из мертвых, или воцарившегося во славе на Страшном суде, указывая зрителям на последние события. Проповедники проповедовали Священное Писание, данное, по выражению Павла, «чтобы мы имели надежду» (Рим. 15:4). Когда Запад отвернулся от Бога, он какое-то время продолжал жить на парах этой надежды: технологический апокалипсис вечного мира, всегда был не за горами. Но поскольку, эта надежда полагалась на идолов, она увяла. Что происходит, когда источник надежды иссякает?

 

Нам нужна надежда, чтобы жить добродетельно, действовать мужественно и терпеливо, нам нужна надежда, чтобы действовать вообще. Чтобы выжить, люди должны найти другой источник надежды. Они должны найти источники того, что Джонатан Лир называет «радикальной надеждой», надеждой, «направленной на будущее благо, которое превосходит нынешнюю способность понять, что это такое». За два тысячелетия, прошедшие с момента зарождения христианства, многие миры закончились, так же, как может закончится наш мир сейчас.

 

В такие времена, задача христиан - питать надежду в обществах, чьи преходящие надежды увяли. Церкви должны стать общинами, культивирующими радикальную надежду. Как нам это сделать? Здесь нет никакого фокуса, как и особого «служения надежды». Церковь – это сообщество надежды, и все служения и деятельность церкви выражают и питают надежду. Слово питает надежду, молитва питает надежду, пение питает надежду, крещение питает надежду, Вечеря Господня питает надежду.

 

Когда мы открываем свои дома для бездомных, кормим голодных и одеваем нагих, мы действуем с надеждой и укрепляем надежду, поскольку Дух укрепляет нашу уверенность в Божьих обетованиях и благих дарах. Существование, деятельность и служение церкви питают надежду, потому что они являются особыми путями, общения с Богом. Бог говорит в Своем Слове, слышит наши молитвы и песни, утверждает нас в крещении, кормит и пирует с нами за столом, сияет через нас, когда мы являемся светом в мире. Бог, есть Бог надежды, а не просто Бог, дающий надежду или являющийся объектом надежды. Как церкви питают надежду в эпоху, когда миры уходят? Оставаясь рядом с Иисусом, нашей надеждой на славу.