Эннодий - Житие блаженнейшего мужа Епифания

Магну Феликсу Эннодию (473/474 - 521 гг.), медиоланскому диакону, впоследствии ставшему епископом Тицина (Павии), было уготовано судьбой все время оставаться в тени своих великих и знаменитых современников Боэция и Кассиодора, с чьими именами, в первую очередь, и связывают расцвет культуры в Остготской Италии. В отечественной исторической науке каких-либо специальных трудов, посвященных Эннодию, до последнего времени попросту не было. Между тем, Эннодий был поистине незаурядной личностью.

 

Взращенный в еще не расставшейся с античным наследием Италии, он прошел путь от ритора до епископа Тицина и оставил немалое число литературных произведений, несущих на себе печать сложного, противоречивого, во многом переломного времени. Оставаясь до конца дней своих ритором, использовавшим в каждом своем произведении высокий и вычурный слог, часто сочетая языческие мотивы и христианские образы, Эннодий, вместе с тем, оказался в гуще политических и церковных событий своего времени. И в этом смысле он может с полным правом быть отнесен к числу «последних римлян». Оратор и поэт, религиозный деятель и дипломат — он пытался сохранить в новой, устремленной в христианское Средневековье Италии авторитет Цицерона и Вергилия, соединив его с авторитетом Священного Писания.

 

О жизни Эннодия известно не так много, чтобы исследователи могли воссоздать целостную, лишенную лакун и спорных моментов его биографию, но все-таки достаточно, чтобы перед читателями возник более или менее сложившийся образ жизненного пути раннесредневекового интеллектуала и церковного деятеля. Основную информацию о жизни Эннодия дают его же собственные сочинения, в первую очередь его небольшой труд, написанный под серьезным влиянием августиновской Исповеди и названный Жаком Сирмоном, издателем XVII в., Eucharisticum de vita sua. 

 

Пер, с латинского, вступ. ст., коммент. и указатели В. М. Тюленева

СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2013. 192 с.

(Серия «Библиотека христианской мысли. Источники»)

ISBN 978-5-903525-81-2

 

В. М. Тюленев. Магн Феликс Эннодий — человек уходящей эпохи

Библиография

Указатель имен

Список сокращений

 

 

Еще одним сочинением Эннодия, в котором перед читателем встает образ героя тех далеких времен, является Житие блаженного монаха Антония, совсем небольшое по объему и, казалось бы, не столь богатое информацией, особенно в сравнении с Житием Епифания и Панегириком Теодориху. Тем не менее, обращение к этому сочинению представляется весьма полезным. Во-первых, оговорки, сделанные в Житии Эннодием, способны уточнить и дополнить наши представления о ситуации в дунайских землях в период варварских вторжений в них конца V в., чему, в частности, посвящена обстоятельная статья Фридриха Лоттера, дополнившего оценками Эннодия те представления о дунайских провинциях конца V в., которые сложились во многом под влиянием Жития св. Северина, написанного Евгиппием. Во-вторых, в этом произведении Эннодий предстает перед читателями агиографом совсем другого рода, нежели в Житии Епифания.

 

При определении времени создания этого Жития исследователи обычно обращают внимание на характеристику, которую дает в нем Эннодий франкам и герулам. Говоря о вторжении варваров на территорию Панноний, он пишет о том, как франки, герулы и саксы, «подобно зверям», стали чинить насилие, принося «кровавые жертвы» своим богам. Изучение политических отношений между остготами, чью позицию Эннодий неизбежно выражал в данном случае, и другими германскими народами приводит исследователей к выводу, что подобная неприязненная характеристика франков могла появиться лишь в период возросшего напряжения между остготами и франками, а сам конфликт начал вызревать с 506 г., в период подготовки открытой войны между королем франков Хлодвигом и вестготами — народом, родственным остготам. Только этой острой враждой с франками можно объяснить их изображение в Житии в качестве жестоких язычников. В то же время известно, что в 508 г. герулы потерпели сокрушительное поражение от лангобардов, и в этом сражении погиб их король Родульф, незадолго до трагедии усыновленный «по оружию» Теодорихом.

 

Стало быть, Эннодий только до этого усыновления мог характеризовать герулов в качестве жесточайшего народа, проливающего кровь священников. В результате, принято считать, что Эннодий написал Житие Антония в 506 г. Как видно из риторического вступления к Житию, Эннодий написал его, следуя просьбе аббата Леринского монастыря Леонтия (§4), и все содержание этого произведения говорит о том, что автор не был знаком со своим героем. Если при чтении Жития Епифания чувствуется, что Эннодий хорошо знал епископа, о котором пишет, что между ним и пастырем существовала определенная эмоциональная связь, то подобного ощущения от текста Жития Антония просто не возникает. Даже сказанная Эннодием в заключение Жития фраза «возможно, я буду заглушён [шумными] потоками красноречия, но никто не превзойдет меня в любви к нему» (§42), оказывается риторической формулой, повторенной практически дословно в Панегирике Теодориху (§71). По всей видимости, сам Леонтий рассказал Эннодию об основных вехах жизни Антония, о чудесах, с ним связанных, о его аскетических подвигах и добродетелях. Обработав все эти сведения, Эннодий создал произведение, в котором начертал особый образ святого (отличный, по крайней мере, от образа епископа Епифания).

 

Без труда можно увидеть, что Эннодий, следуя просьбе аббата Леонтия как заказчика, стремился представить своим потенциальным читателям образ монаха-отшельника, чья святость раскрывается в его стойкости перед испытаниями, в его аскезе, прозорливости, борьбе с диаволом. Антоний силой своих добродетелей попирает законы природы (§20), с Божией помощью открывает обман убийцы, желавшего скрыть свой грех, вступив в монашескую братию (§25-29); Антоний бежит от мира и почитателей его святости, ища для себя уединение в пустыне (§31), вступает в сражение с диаволом (§35), и сам уход его в Леринский монастырь связан с желанием присоединиться к воинству Христову для дальнейшей борьбы с врагом рода человеческого (§37). Если учесть, что весь рассказ об Антонии укладывается в относительно краткий текст, по объему в разы уступающий Житию Епифания, то можно видеть, сколь разные задачи ставил перед собой Эннодий в обоих случаях. Но даже следуя образцам той житийной литературы, которая была призвана прославить монашеский образ жизни и сохранить в памяти подвиги отшельников, Эннодий не перестает быть писателем, для которого между языком Церкви и языком античной культуры не существовало непреодолимой границы.

 

Житие открывается традиционным риторическим вступлением, в котором автор говорит о причинах, заставивших его взяться за написание биографии святого, и выражает при этом свое отношение к литературному творчеству, подчеркивая важность исторической памяти и роль литературы в ее сохранении. Эта краткая часть предисловия, состоящая из трех параграфов, представляется весьма важной для понимания позиции Эннодия в отношении риторики, красноречия и литературы вообще. Медиоланский диакон четко противопоставляет скоротечность земной жизни долговечности литературы. Для него очевидно, что риторика и литературное творчество открывает человеку, если его жизнь окажется достойной памяти потомков, путь к бессмертию в миру. Христианский постулат о бессмертии души, таким образом, дополняется у Эннодия идеей бессмертия в книгах: плоть усопшего, пишет он, уходит в землю, дух возносится к Создателю, а добродетель вверяется книгам (§2). При этом второй вид бессмертия для него не менее значим; знакомство с рассказами о достойных людях способно подвигнуть читателя (слушателя) к добродетельной жизни (§1, 3). Мысли, выраженные Эннодием в этих кратких формулах, вновь открывают в нем человека, чьи ценностные ориентиры коренятся не только в собственно христианском учении, но и в античной традиции.

 

Эннодий остается верен своим языческим учителям и тогда, когда излагает перипетии жизни Антония. Рассказ о его вынужденных путешествиях он украшает подробными описаниями природы (§15, 18), в которых без труда угадываются мотивы элегических стихов Горация и Рутилия Намациана. Также к античному влиянию, на этот раз со стороны греко-римской историографии, следует отнести использование образа войны и соответствующей лексики в характеристике, данной Эннодием Леринскому монастырю. Воспринимая религиозное служение как непрестанную войну сил добра и зла, он называет леринских монахов «воинством святых мужей», когортой, «закаленным в сражениях воинством», на битву их поднимают звуки горна (§37-38). Соответственно, их сражения с врагом рода человеческого завершаются триумфами. Не известно, на какой результат рассчитывал аббат Леонтий, заказывая Эннодию текст этого жития. Вполне возможно, Житие Антония должно было читаться леринским монахам, но читалось ли, были ли монахи способны в полной мере воспринять его, даже с учетом особенностей Леринской обители, сказать трудно.