Махо - Метафоры смерти

Смерть приговаривает нас к молчанию. Мертвое тело — насмешка над любыми словами. И все же мы продолжаем говорить, словно гул голосов способен защитить нас от смерти. Мы взахлеб воплощаем нашу живость в слова и фразы, в буквы и тексты. Мертвые молчат, а нам суждено говорить, чтобы доказать, что мы еще живы. Стихам и мыслям о смерти уделено несметное число страниц; весьма неполная библиография, изданная в 1976 году, содержит 3848 наименований. Правда, большинство текстов сообщает нам о том, что о смерти мы говорить не в состоянии, поскольку вовсе ничего о ней не знаем. 

 

Противоречие между молчанием и говорением сказывается в любой мысли, любой фразе, любом возгласе, которым мы откликаемся на присутствие смерти. Именно в нашем столетии написано множество книг, обосновывающих мысль о том, что мы вытесняем и табуируем смерть, другими словами: что мы слишком мало говорим о смерти. При этом в эпоху модерна, лишившую нас всякой надежды на рай и освободившую от страха перед потусторонним адом, — то есть в эпоху, которая настойчиво приучала нас уважать мертвое молчание, — о смерти философствовали столь обильно, как никогда прежде. 

 

О чем же мы говорим, когда говорим о смерти?

 

На этот вопрос не дано ответа. Да и как можно говорить о молчании? Как можно услышать немоту? Каким образом можно перевести в слова убийственную тишину? И как принудить мертвое тело к говорению? Как вырваться из потока немыслимой метаморфозы? Освободиться от той древней тяги к онемению языков, которое причащает нас вечности? («Небо молчит, откликается только молчащему», — записал Кафка в своем дневнике 7 декабря 1917 года.) Тот, кто говорит, всего лишь свидетельствует, что он не мертв, и он пренебрегает молчанием мертвых. Однако тот, кто закрывает рот, стараясь миме- тически уподобиться умершим, тем самым еще не перешагнул ров, отделяющий царство мертвых от мира живых. 

 

Метафизика как разговоры о смерти. Любая фраза, которую произносят по поводу смерти, определяется напряжением между словоохотливостью живых и угрожающей немотой мертвых. Тот, кто сообщает нам о смерти, кто верит, будто все знает об умирании, втихомолку утверждает, что умеет говорить с мертвыми. Шаман выступает лишь как проводник в потусторонний мир, поскольку сам он уже отбыл в загадочно-опасную страну мертвых, потому что узнал все пути и препоны, которые встретятся одинокой душе в ее ночном полете. Жрецу нужно пересечь Лету, чтобы иметь возможность говорить о несокрытости смерти — о ее истине как aletheia [истина в ее несокрытости, др.-грен.].

 

Пер. с нем. — Москва: Московский международный университет. Издательство Des Esseintes Press, 2025. — 496 с. 

ISBN 978-54־9248-0211-4

 

Вступление: Как говорить о смерти 

I. Конструирование опыта смерти 

II. Смертность и индивидуальность 

III. Смерть в языковых играх 

IV. Первый экскурс: социальное тело 

V. Трансцендентный опыт 

VI. Метаморфозы социального тела 

VII. Второй экскурс: социальная смерть 

Слова благодарности 

Литература 

Список прав на иллюстрации