Манчестер - Поповичи в миру: духовенство, интеллигенция

HISTORIA ROSSICA

---

 

Это были дети православных клириков (поповичи), в большинстве своем выросшие в бедных селах, рассеянных по огромному пространству Российской империи. Чуждые светскому обществу, поповичи с особой неприязнью относились к господствовавшему сословию России — дворянству[1]. Воздавая хвалу своему другу Иринарху Введенскому, принадлежавшему, как и он сам, к числу выходцев из духовенства, публицист Г.Е. Благосветлов (1824—1880) писал в 1857 году о воспитании дворян и поповичей: «Оно [воспитание поповичей] имело свою хорошую, нравственную сторону, сравнительно с воспитанием других детей, бросаемых прямо из колыбели на руки иностранцев, Бог знает, откуда заброшенных на русскую землю.

 

Положим, что маленький "попович" не научился с ранних лет лепетать на французском языке, не мог усвоить десяти тысяч китайских церемоний, но эта потеря еще не велика». Дворяне, по мнению поповичей, были испорчены западной культурой. Себя же выходцы из духовенства считали носителями культуры «исконной», «народной», унаследованной от горячо любимых родителей. В статье Благосветлова эта нота звучала особенно отчетливо. Герой его рассказа, Введенский, не отличался светским лоском, зато в его воспитании «заключалось много других преимуществ. Он вскормлен был грудью своей матери; его убаюкивали в колыбели звуки родного слова; первым воспитателем его является отец, нежно любивший своего сына, и там, где недоставало искусства, довершала свое дело природа»[2]. Связь с духовным сословием, по мнению поповичей, делала их более «русскими», чем были дворяне.

 

Независимо от поколения, профессиональной принадлежности и политических пристрастий поповичи считали себя альтернативной интеллигенцией России — «истинной» интеллигенцией, призванной стать духовным лидером страны. Однако единственным признаком, объединявшим членов этой разнородной общности, включавшей и революционеров-большевиков, и монархически настроенных профессоров богословия, было духовное происхождение, позволявшее им осознавать себя до известной степени единой группой.

Лори Манчестер ; пер. с англ. А.Ю. Полунов.

М.: Новое литературное обозрение, 2015. — 448 с.: ил.

(Серия HISTORIA ROSSICA)

ISBN 978-5-4448-0265-6

 

Заключение

Приложение

Данные об атрибутированных автобиографических текстах поповичей

Источники и литература

Именной указатель

 

Массовый исход поповичей из кастово замкнутого духовного сословия стал возможен благодаря попыткам разрушить традиционную структуру общества, предпринятым властями в годы Великих реформ 1860-х годов. Отметим, что далеко не все государственные деятели России с одобрением отнеслись во второй половине XIX века к перспективе замены сословных разграничений классовыми. Последовавшие же за преобразованиями 1860—1870-х годов контрреформы (вкупе с неполнотой самих реформ) «заморозили» основы старорежимной сословной системы вплоть до 1917 года. Несмотря на эти препятствия, та тонкая струйка, которую составляли поповичи, сумевшие покинуть духовное сословие до 1860-х годов, разрослась во второй половине XIX века до мощного потока. Уходя «в мир», вступая в состав светского общества, поповичи становились носителями новаций — как и все образованные профессионалы из числа простолюдинов и маргинальных групп, «выбившиеся в люди» в эпоху Нового времени в разных странах мира. Сталкиваясь с неприязнью общества, в котором доминировало дворянство, а нередко и с враждебностью властей, поповичи особенно остро чувствовали связь с традициями своего сословия. Они так и не превратились в граждан современного типа, воспринимавших остальных членов общества как равных. В этом отношении они являли собой еще один пример незавершенности российской модернизации, ставшей источником социальной напряженности накануне 1917 года. И все же было бы ошибкой считать, что поповичи — всего лишь один из «недоделанных продуктов» преобразований, предпринятых Российским государством (чья способность влиять на общество в целом нередко преувеличивалась). Большинство поповичей добровольно покинули свое сословие и не примкнули к культуре большинства потому, что таков был их сознательный выбор. Как носители особого самосознания, стоявшие в стороне от официальных порядков, сыновья клириков способствовали развитию в России новых социальных практик и способов мышления, характерных для эпохи Нового времени[3].

 

Покидая ряды духовенства, уходя «в мир», поповичи становились частью российской интеллигенции. Понятием «интеллигенция», как известно, обозначалась небольшая, но игравшая заметную роль в жизни страны общность, которая в условиях самодержавного строя подчеркивала свою независимость от государства, претендовала на то, чтобы выражать общественное мнение и служить представителем широких народных масс. Появление интеллигенции можно рассматривать как результат половинчатости, непоследовательности политических реформ в России. Огромную роль в формировании этой общности сыграли и изменения, сопровождавшие модернизацию (и часто свершавшиеся вопреки воле царского правительства), — рост городов, развитие свободных профессий, подъем революционного движения, широкое распространение печатного слова, большая открытость западным идеям, создание новых учебных заведений. Располагая поддержкой лишь немногих профессиональных организаций, интеллигенция XIX века тем не менее являла собой, по словам одного исследователя, «зарождающееся гражданское общество». Ощущение причастности к интеллигенции в дореволюционной России всегда базировалось на субъективном факторе: «интеллигентами» могли считать себя выходцы из различных социальных слоев, люди разных профессий и политических пристрастий, заметно отличавшиеся друг от друга по уровню образования. Поэтому интеллигенцию нельзя считать социальной группой с четко очерченными границами, хотя в историографии и делались попытки дать ей определение на основе идеологических или социологических критериев.

---