Матерн Юлий Фирмик - О заблуждении языческих религий

Небольшой трактат с резко полемическим названием «О заблуждении языческих религий» занимает если и не особо значительное, то, во всяком случае, весьма примечательное, яркое место в ряду произведений периода решающей схватки христианской религии с тем множеством современных ей религий, которые объединяют под одним общим названием «язычество», схватки, приходящейся на середину IV в. христианской веры.

Для современного исследования трактат «О заблуждении языческих религий» интересен прежде всего тем, что дает краткий обзор религиозной ситуации, сложившейся ко времени окончательного завершения политической (да и идеологической тоже) истории древнего мира. Каждая из рассматриваемых здесь религий, даже ограничиваясь тем временным отрезком, в котором ее фиксирует, рассматривает интересующий нас трактат, заслуживает отдельного более или менее обширного исследования, что, естественно, не может быть проведено в рамках настоящего издания, поэтому мы сочли целесообразным ограничить наше введение именно введением в собственном смысле слова, то есть подвести читателя к той идеологической ситуации, в которой было создано это произведение, представив тот немаловажный аспект, в котором следует воспринимать этот памятник, так сказать, сам по себе, то есть в культурно-историческом контексте его эпохи.

Трактат «О заблуждении языческих религий» появился в период бурной идеологической и политической борьбы двух миров в пределах их двуединого (со)существова- ния — языческого и христианского. Начало этого периода принято символически связывать с Медиоланским (Миланским) эдиктом Константина Великого о веротерпимости 313 г., когда произошла легализация христианства и формально было провозглашено его равноправие с язычеством, хотя решительная поддержка христианства со стороны императорской власти началась только после великого политического и идеологического преобразования — установления единовластия Константина и основания Нового Рима, начало которого относится к 324 г. Конец этого периода, то есть окончательная победа христианства, отмечен (по крайней мере, опять-таки формально) эдиктом Феодосия Великого 392 г. о запрете язычества1, за которым последовало последнее засвидетельствованное проведение ярчайшего зрелища и символического действа Античности — Олимпийских игр (393 г.).

«Две силы, внутренне чуждые миру классической древности и в своем двуединстве составляющие формообразующий принцип "византинизма", — императорская власть и христианская вера — возникают почти одновременно. Византийские авторы любили отмечать, что рождение Христа совпало с царствованием Августа», с характерной для него образностью подчеркивал С. С. Аверинцев, подтвердив это замечание, цитатой поэтессы Кассии. В отношении IV в. (особенно его первой половины) можно сказать, что именно в эту эпоху каждая из указанных «двух сил» и получает свое четко оформленное завершение. Императорская власть, пережившая столь яростное сопротивление на исходе республики при Юлии Цезаре и довольно «экзотическое», гибридное оформление при современнике Христа Августе, окончательно выкристаллизовалась на исходе III и в первые годы IV в. при Диоклетиане, когда фактически переходная от республики к империи форма принципата преобразуется в классический доминат, под знаком которого проходит «продлившаяся на тысячелетие история Византии»: princeps, то есть primus inter pares («первый среди равных»), становится dominas «господин, государь» (с его соответствием «Господь» в христианстве).

Матерн Юлий Фирмик - О заблуждении языческих религий

Пер. с лат., введение, коммент. О.П. Цыбенко. — М.: Издательская группа «Альма Матер»; Издательство «Альма Матер», 2025. — 148 с. — (Эпохи. Античность. Тексты).

ISBN 978-5-904995-35-5