Мистическое богословие Восточной Церкви

Богословские труды отцов Восточной Церкви — Оригена, Григория Нисского и Дионисия Ареопагита.

 

Пер.с древнегреч. / Сост. и предисл. Л.С. Кукушкина; Худож.-офор. Б.Ф. Бублик. — М.: ООО «Издательство АСТ». Харьков: «Фолио», 2001. — 592 с. — (Б-ка «Р. X. 2000». Серия «Религиозная философия»).

ISBN 5-17-006396-2 (ООО «Издательство АСТ»)

ISBN 966-03-1206-7 («Фолио»)

Библиотека «Р. X. 2000» Серия «Религиозная философия» основана в 1999 году

Перевод с древнегреческого

Составление и предисловие Л. С. Кукушкина

 

 

Л. С. Кукушкин. Мистические корни христианского богословия

 

Ориген

О НАЧАЛАХ

 

Григорий Нисский

БОЛЬШОЕ ОГЛАСИТЕЛЬНОЕ СЛОВО, РАЗДЕЛЕННОЕ НА СОРОК ГЛАВ

К ЭЛЛИНАМ

 

Дионисий Ареопагит

 

Святого Максима предисловие к сочинениям Святого Дионисия

О БОЖЕСТВЕННЫХ ИМЕНАХ

О МИСТИЧЕСКОМ БОГОСЛОВИИ

ПИСЬМО ГАЮ МОНАХУ

ПИСЬМО ДОРОФЕЮ ДИАКОНУ

 

Мистическое богословие Восточной Церкви - Религия и мистика

По известным словам апостола Павла религиозная вера есть «вещей невидимых обличение» (или в новом переводе — «уверенность в невидимом» (Евр. 11; 1). Это «обличение» представляет собой результат так называемого религиозного опыта[1] и приводит испытавшего его к вере в существование высших сил, невидимых и неизреченных, т. е. невыразимых с помощью обыденных понятий, но более реальных, чем тот мир, который воспринимается нашими органами чувств. Источник высших сил в разных религиях может именоваться по-разному, но неизменно означает истинную реальность, ту сущность, которая придает миру смысл, без которой он потерял бы даже простую физическую устойчивость и рассыпался, как карточный домик. Так на Синае Бог открылся Моисею, как Истинно Сущий, YHWH — Ягве (Исх. 3, 14).

 

Естественно желание верующего приобщиться к этому источнику жизни, гармонии, истины и, если не слиться с ним, как дождевая капля с океаном, что недопустимо, например, для монотеистических религий, то хотя бы связаться (слово «религия» означает такую связь), воспринять его подобно глазу, увидевшему солнце, почувствовать тепло и красоту излучаемого им света, внимать и доверять ему. Столь же естественно для человека, наделенного разумом, попытаться осмыслить результаты своего религиозного опыта и дать этому опыту по возможности адекватное словесное выражение с помощью известных понятий. Наиболее удачные попытки такого рода привели к появлению мифологии, которая, в свою очередь, послужила одним из основных истоков современной культуры и науки.

 

Сказанное позволяет прояснить основные аспекты сложного и при критическом подходе часто противоречивого явления, которое называется мистикой. Термины «мистика» и «мистицизм» происходят от греческих слов цооо — прикрывать, цоанко^ — таинственный, циатфюг] — таинство; последнее означало обряды и поучения, связанные преимущественно с культами Дионисия и Деметры. а мистики (или мисты) — это посвященные в таинства и участвующие в этих эзотерических обрядах.

 

Среди характерных черт мистицизма важнейшей является острое ощущение реальности невидимого и единого корня здешнего мира, причины неиссякаемого потока жизни. Один из основоположников мистической философии в России Вл. Соловьев выразил это ощущение в автобиографической поэме «Три свидания» «Не веруя обманчивому миру / Под грубою корою вещества,/Я осязал нетленную порфиру/ И узнавал сиянье божества ». далее описаны подробно, и это составляет главное содержание поэмы, три случая испытанного им отчетливого и глубокого религиозного опыта.

 

Многочисленные свидетельства выхода за «грубую кору вещества» в новое измерение, где обитают высшие невидимые силы, приведены в упомянутой выше книге У Джемса и в обширной литературе, посвященной этому предмету Авторы свидетельств в качестве одного из главных ус-повий их мистического опыта часто указывают на так называемую интуицию всеединства. Так, например, формула «ты есть То», выражающая главный принцип индуизма от Упанишад до неоведанты, утверждает тождественность природы всякой души природе Брахмана, иначе говоря, Абсолюта, Бога. Интуиция всеединства как условие мистического опыта позволяет понять происхождение еще одной важнейшей черты религиозного сознания — уверенности в личном бессмертии, причем не в будущем, д сейчас, всегда, но лишь постольку, поскольку верующий способен причаститься Богу. Отсюда напряженные поиски путей к Нему, причем эти пути могут быть различны в зависимости от склонностей индивида и особенностей его психики.

 

Детали возможных путей разработаны в христианской аскетике, богословами мистического течения ислама, суфизма, но наиболее детально — в индуистской йоге (в буквальном переводе с санскрита «йога» означает соединение, порядок, путь). Согласно этому учению человеку, испытывающему потребность в активной мирской деятельности, следует избрать карма-йогу, склонному к созерцанию и размышлению надлежит прибегнуть к помощи джняна-йоги, наконец, самый короткий, но, по-видимому, самый трудный путь — бхакти — предлагает сочетание беспрекословной преданности Богу с беспредельной любовью к Нему. Успешное преодоление этих путей обеспечивается также хатха-йогой и отчасти раджа-йогой со знаменитыми афоризмами Па-танджали, которые помогают получить власть над своей природой, бороться с болезнями тела, а главное — с болезнями души: страстями, причиной всех человеческих грехов.

 

В христианской аскетике подобную роль играет святоотеческая литература, такая, например, как «Добротолюбие» — сборники наставлений, глубоко почитаемые Православной Церковью. Методы христианской мистики будут детально рассмотрены в следующих разделах предисловия, здесь укажем лишь на существенное отличие аскетики христианской (или любой монотеистической) от инду-иской (или любой языческой, пантеистической): в индуизме овладение хатха-йогой и раджа-йогой самоценно — на этом можно остановиться, считая свой путь к Богу пройденным, в то время как для христиауина очищающий от порочных страстей аскетизм является не более чем эффективным способом подготовить себя к спасению.

 

Путь восхождения к Богу в мистической литературе обычно изображается в виде преодоления ряда ступеней; их число может быть различно, но неизменно связано с той или иной религиозной символикой. Так у св. Бонавентуры их шесть, что по его словам соответствует числу ступеней трона царя Соломона, крыльев у серафима, поднимающих озаренную светом мудрости душу к престолу Всевышнего и, наконец, числу дней творения. Седьмой день — день божественного покоя, отдыха от дел земных, «субботняя вершина шестиуровневого пути»: успешно прошедшего, первые шесть ступеней ожидает экстатическое состояние предельной близости к Богу.

 

Для мистицизма понятие экстаза является ключевым; оно многозначно и не определяется сколько-нибудь полно этимологией: екотаац, a extasis (ek — из, вне; stasis — устойчивость, спокойствие) означает выход из спокойного состояния, восхищение, изумление, восторг, душевное волнение, доходящее до безумия. Иногда в качестве синонима экстаза используется этимологически противоположное понятие транса (trance — оцепенение).

 

Вообще обыденное представление об экстазе включает почти весь спектр состояний психики от крайнего беспокойства до оцепенения. Противоречивость в понимании экстаза и некоторых других явлений мистического плана, попытка исчерпывающим образом объяснить их, не выходя за рамки элементарной психологии, сделали мистику в глазах многих плодом больного воображения. В этой стране хорошо помнят, как в недавнем, советском прошлом мистику неизменно сопровождал эпитет «туманная», а результаты мистического опыта объявлялись фантазией или бредом, однако нельзя не признать, что дело здесь не только в воинствующем безбожии государственной идеологии, хотя это обстоятельство сыграло не последнюю роль.

 

Серьезные причины для подозрительного отношения к мистике были всегда и повсюду, есть и сейчас, более того, особенно сейчас, когда на рубеже тысячелетий в обезумевшем мире иные, пытаясь спрятать свою растерянность и страх перед реалиями смутного времени, прибегают к помощи различного вида суеверий, к магии, оккультизму, когда расплодились всевозможные секты, религиозные и нерелигиозные, возглавляемые иногда людьми недобросовестными и корыстными, когда под видом медиумов и экстрасенсов часто подвизаются откровенные жулики. Участники этой вакханалии, как правило, называют себя мистиками, что вызвано не простым желанием «примазаться» к славе великих мистиков; их претензии следует признать разумно оправданными, если границы соответствующего понятия достаточно расширить.

---