Для понимания того, как развивалась европейская политическая мысль в XX в., следует разобраться, как она развивалась в XIX в. и какие из ее главных посылок перестали вызывать доверие после окончания Первой мировой войны. Вебер был продуктом подъема либерализма XIX в. и того, что австрийский писатель Стефан Цвейг ретроспективно окрестил «золотым веком надежности» (который, добавлял он, был также золотым веком страхового дела).
Находясь в 1942 г. в выигрышной для наблюдений позиции после эмиграции в Бразилию (и на грани самоубийства), Цвейг вспоминал, что в предвоенные годы «все радикальное, все насильственное казалось уже невозможным в эру благоразумия». Люди его поколения, молодость которых пришлась на период до Первой мировой войны, были безудержными оптимистами и верили в мир, который, считали они, идет к еще большей свободе и «подлинному космополитизму».
Ян-Вернер Мюллер - Споры о демократии: Политические идеи в Европе XX века
Москва: Изд. Института Гайдара, 2017 г. — 400 с.
ISBN 978-5-93255-485-2
Ян-Вернер Мюллер - Споры о демократии: Политические идеи в Европе XX века – Содержание
Введение
Глава 1. Бесформенная масса
- Эпоха надежности (для некоторых)
- Прощание с большей частью всего этого
- Либеральные революции без либералов
- Вопросы Вебера
- Великий эксперимент
- Ответы Вебера (для некоторых)
Глава 2. Межвоенные эксперименты: новые люди, переделка душ
- Плюрализм и его проекты
- Педагогическая политика
- Народный дом
- Партия и евангелисты
- Новые люди
Глава 3. Фашистские субъекты: тотальное государство и Volksgemeinschaft
- Мифы Сореля
- Фашистские решения
- Миф тотального государства
- Окопократия versus технократия?
- ...versus биократия?
- Смерть государства
- Великие пространства— без народов
Глава 4. Политическая мысль периода восстановления: демократии самодисциплины, «народные демократии»
- Достойное государство
- Значение христианской демократии
- Идейная сделка
- «Эвтаназия политики»?
- Послевоенное конституционное урегулирование: дисциплинирована демократии
- Либералы в пустыне
- Деколонизация европейского сознания
- Новый класс захватывает власть
- Спасти честь социализма
- Череп, который никогда больше не улыбнется
Глава 5. Новое время споров: в направлении общества без отца
- Теория? Спасибо, не надо
- Революция в повседневной жизни
- Трансформация демократии
- Пророк
- Долгий май: автономия
- Государство как враг
- Намерения и последствия
Глава 6. Антиполитика и ощущение конца
- «Кризис демократии»
- Значение французского антитоталитаризма
- Социальная демократия под огнем критики
- Конец конца отчуждения — и голова короля с плеч долой
- Спуск с Мон Пелерина
- Политика антиполитики при посттоталитаризме
- Метареволюции и конец ленинизма
- Поздний либеральный триумф?
Слова благодарности
Ян-Вернер Мюллер - Споры о демократии: Политические идеи в Европе XX века - Введение
Историк идей Исайя Берлин как-то заметил: «лично я большую часть XX в. прожил, не испытав серьезных лишений. Все же я считаю его самым ужасным столетием в западной истории». Кроме того, это было время, когда политические идеи играли исключительно важную роль — настолько важную, что современники прямо связывали их с происходившими катастрофами и катаклизмами. Эта вера в огромную силу идей не имела отношения к политической лояльности: как отмечал польский поэт (и антикоммунист) Чеслав Милош, в середине XX в. «жители многих европейских стран ценой неприятного, как правило, опыта обрели сознание того, что замысловатые и слишком трудные для простого смертного философские книги оказывают самое непосредственное влияние на судьбы людей». Примерно тогда же советский лидер Никита Хрущев сухо заметил в связи с антисоветским восстанием в социалистической Венгрии: «Расстреляли бы вовремя парочку писателей, и ничего бы этого не случилось».
В результате XX век часто интерпретируют как, прежде всего, «век идеологий». При этом идеологии понимаются как формы страстной, даже фанатичной, веры в идеи и проекты, имеющие целью совершенствование общества. Далее обычно рассказывается следующая история: в 1917 г., когда произошла русская революция, или примерно в это время европейцы каким-то (более или менее необъяснимым) образом заболели идеологической лихорадкой —недугом, от которого они излечились лишь в 1991 г. или около того, после падения советской империи и несомненной победы либеральной демократии над фашизмом и над коммунизмом.
И все же считать XX век эпохой иррациональных крайностей или даже «веком ненависти» значит не понимать, что не только интеллектуалы и политические лидеры, но и обычные мужчины и женщины считали многие идеологии, изложенные в трудных книгах (и оправдываемые идеологиями институции), реальными ответами на свои проблемы. Правда, ожидалось, что идеологии принесут людям смысл, даже спасение, и что поэтому правомерно называть некоторые из них «политическими религиями», или, вместе с Черчиллем, «религиями без Бога». Но многие созданные от их имени институты обещали, помимо этого, функционировать гораздо лучше, чем институты либерализма, который в глазах многих европейцев выглядел безнадежно устаревшим реликтом XIX в. В ретроспективе суждение «фашизм возник для решения серьезных политических проблем послевоенной Италии», высказанное фашистским философом Джованни Джентиле в американском журнале Foreign Affairs в 1927 г., кажется банальностью (и в то же время отталкивающим преуменьшением). Однако любая теория, полностью игнорирующая такое измерение идеологий, как претензии на решение проблем и успешное институциональное экспериментирование, упускает из виду один из существенных аспектов. Необходимо реконструировать причины, по которым они казались такими притягательными. Речь, разумеется, идет не о том, чтобы найти им извинения. Немногие из избитых фраз причинили такой вред серьезному изучению истории идей, как клише «tout comprendre c’est toutpardonner» («понять— значит простить»).
В решении этой задачи мы не можем ограничиваться традиционными изложениями развития высокой политической философии в Европе XX в. Скорее, нам следует обратить внимание на то, что происходит в промежутке между более или менее академической политической мыслью с одной стороны и возникновением (и разрушением) политических институтов- с другой. Иначе говоря, мы должны рассмотреть политическую мысль в ее политическом значении, обратив внимание на те области, где, как сказал однажды британский историк А. Д. Линдсей, соединяются работа «абстрактного идеолога» и практическое экспериментирование.
Поэтому в данной работе особенно пристальное внимание будет обращено на «промежуточные фигуры»: государственных деятелей-философов, теоретиков государства, советников по конституционным вопросам, любопытный и внешне противоречивый феномен — «бюрократов- теоретиков», философов, близких к политическим партиям и движениям, а также на тех, кого Фридрих фон Хайек как-то назвал, не имея в виду ничего оскорбительного, «торговцами подержанными идеями». Хайек считал, что торговцы идеями зачастую гораздо важнее самих их авторов. В сущности, особая потребность в таких торговцах появилась в эпоху, когда «массовая демократия» полностью вступила в свои права. Помимо всего прочего, она породила потребность в массовом оправдании (или массовой легитимации), т.е. потребность в оправдании форм правления и институтов, а также, менее очевидным образом, совершенно новых политических субъектов, таких как «очищенная нация» или народ, вверяющий себя единственной социалистической «авангардной партии».
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
