В своем самом главном и наиболее известном труде «Сумма теологии» великий средневековый богослов Фома Аквинский рассуждает о взаимоотношениях христиан с иноверцами в специальном разделе под названием «О неверии в целом» (De infidelitate in communi), где пишет не только об иноверцах, но и о еретиках и о вероотступниках.
В этой части своего трактата христианский философ задается вопросом, во-первых, о том, является ли неверие грехом, и если да, то есть ли это наибольший грех, далее — считать ли грехом все деяния неверных, и, наконец, обращается к главной интересующей нас проблеме: «Следует ли мириться с существованием ритуалов иноверцев?». И на это богослов дает развернутый ответ, опираясь на новозаветные тексты, учение святых отцов и отраженную в соборных постановлениях церковную практику. Подчеркнем, что это ответ отрицательный.
Иноверцы грешат, осуществляя свои религиозные обряды, — говорит Фома Аквинский, — но еще больший грех совершают те, кто могут запретить их ритуалы, но не делают этого и таким образом поощряют грех. Ритуалы иноверцев, например иудеев, Аквинат сравнивает с идолопоклонством и, обращаясь к истории, напоминает о том, что христианские государи сначала закрывали, а потом и разрушали храмы идолов, а потому, — полагает он, — точно так же не следует допускать существования ритуалов иудеев. С другой стороны, — размышляет богослов, ссылаясь на постановления церковных соборов, — в определенные периоды, дабы избежать раздоров и прочих соблазнов, а также надеясь на скорое обращение иноверцев, Церковь относилась к их ритуалам терпимо.
Но теорию меньшего зла в отношении ритуалов неверных Церковь, по мнению Аквината, применяла лишь в тех ситуациях и в те исторические периоды, где и когда христиане составляли меньшинство, например, в обществе язычников или еретиков. И потому все возражения он решительно отметает и приходит к окончательному выводу: ritus infidelium tolerandi non sunt. Эти цитаты из сочинения Фомы Аквинского свидетельствуют о том, что в Средние века рефлексия о ритуалах иноверцев была весьма острой и напряженной, и что выдающиеся отцы христианской Церкви уделяли этой теме немало внимания.
Хорошо известно, что взаимоотношения между авраамическими религиями — иудаизмом, христианством и исламом — всегда были сложными и неоднозначными. Начавшись еще в античную эпоху, которой были знакомы конфликты с иудеями на религиозной почве, взаимодействие между тремя религиями не прекращалось в Средние века и раннее Новое время. Однако отношения между христианами, мусульманами и евреями не исчерпывались полемикой и конфликтами. Все три религии имели общие корни: догмы, ритуалы и места почитания часто оказывались весьма сходными.
И это, конечно, создавало почву не только для конфликтов, но и для контактов. Потому взаимные представления мусульман, христиан и иудеев друг о друге постоянно менялись, как и менялись в историческом процессе мусульманские и христианские общества с включенными в них иудейскими анклавами.
Одиссей. Человек в истории 2015-2016 - Ритуалы и религиозные практики иноверцев во взаимных представлениях
Русский фонд содействия образованию и науке — 544 с.
Москва — 2017 г.
ISBN 978-5-91244-190-5
Одиссей. Человек в истории 2015-2016 - Ритуалы и религиозные практики иноверцев во взаимных представлениях - Содержание
Ритуалы и религиозные практики иноверцев во взаимных представлениях
- Лучицкая С. И. «Три кольца». Ритуалы и религиозные практики иноверцев: взгляды с разных сторон
- Варьяш И. И. Паломнические практики сарацин в правовых памятниках Арагонской короны (XIV—XV вв.)
- Астахов М. А. Клятвы в дипломатических отношениях Арагонской короны и Гранадского эмирата в XIV—XV вв
- Джон Толан «Ужасный шум»: звон колоколов и крик муэдзина в межконфессиональной полемике на Пиренейском полуострове
- Попова Г. А. «Свято место пусто не бывает»? Использование иноконфессионального сакрального пространства (Пиренейский полуостров, VIII—XIII вв.)
- Долгополов В. Г. «Твои доктора... согласны с подлинными католическими докторами». Иудейские учителя в литературе Adversus Judaeos (XII — нач. XV в.): Статус и способы обозначения
- Парамонова М. Ю. Греческие монахи в латинской Италии Х в.:возможности и пределы адаптации
- Чумичева О. В. Парадоксы «черкасской веры»: между исламом, христианством и языческими традициями
- Чечик Л. А. Образы «иудеев» и «мусульман» в венецианской религиозной живописи эпохи Возрождения
Религиозная культура средневековья
- Избранные песнопения из Symphonia armonie celestium revelationum Хильдегарды Бингенской (пер. и коммент. П. Д. Сахарова)
- Реутин М. Ю. Хильдегарда Бингенская. Краткий очерк жизни и творчества
- Найджел Ф. Палмер Аллегория и молитва: дом сердца и ковчег добродетелей в «молитвеннике Урсулы Бегерин»
Историк и изображения
- Майзульс М. Р. «Если ты бог — защищайся»: католические модели протестантского иконоборчества
- Карло Гинзбург Ножницы Аби Варбурга
«Чужак» в обществах раннего Нового времени
- Симона Черутти Кто такой «чужак» в Европе Нового времени? Размышления о юридических категориях и социальных практиках
Историк и время
- Каганович Б. С. Переписка О. А. Добиаш-Рождественской и Ф. Лота
Рецензии и рефераты
- Парамонова М. Ю., Сокольская Н. Ф. Бесы и праведники «Храма науки»: мемуары А. А. Зимина. Судьбы творческого наследия отечественных историков второй половины хх века / сост. А. Л. Хорошкевич. М.: Аквариус, 2015
- Реутин М. Ю. Там, где рождаются смыслы... Размышления над книгой: Бондарко Н. А. Немецкая духовная проза ХШ-XV веков: язык, традиция, текст. СПб.: Наука, 2014
In Memoriam
- Андреев М. Л. «Я действительно этого никогда не узнаю». Памяти Л. М. Баткина (29.06.1932—29.11.2016)
- Арнаутова Ю. Е. «Действительность» истории. Памяти Отто Герхарда Эксле (1939—2016)
- Summaries
- Об авторах
Одиссей. Человек в истории 2015-2016 - Ритуалы и религиозные практики иноверцев во взаимных представлениях - Ножницы Аби Варбурга
Аби Варбург однажды сравнил свой стиль c «супом из угря». Лингвистическая плотность его языка в самом деле удивительна. Самое знаменитое из введенных Варбургом понятий — Pathosformeln, которое приблизительно переводится как «формулы патоса, формулы эмоций», — может показаться самоочевидным, но это впечатление обманчиво. Более пристальный взгляд на тот контекст, в котором данное понятие возникло, поможет прояснить его смысл, но в еще большей степени — те эффекты, которые оно производит. Впервые «формулы патоса» упоминаются в лекции Варбурга о Дюрере и восприятии итальянцами Античности. С этой лекцией он выступил в Гамбурге в октябре 1905 г., но, как я покажу далее, само понятие возникло в результате долгих размышлений.
Варбург сопоставил известный рисунок Дюрера, изображающий смерть Орфея (илл. 1), и гравюру на тот же сюжет, созданную неизвестным художником из круга Мантеньи (илл. 2). Гравюра послужила источником вдохновения для рисунка. Однако, через серию утраченных к настоящему времени промежуточных звеньев, сама она — в жесте умирающего Орфея — воспроизводит «подлинно археологическую формулу патоса», встречающуюся на греческих вазах (илл. 3). Это, утверждал Варбург, был не единичный случай. Искусство раннего Возрождения заимствовало у Античности «образцы усиленных выразительных средств с помощью патетических жестов». Винкельман не учел этого в своем известном определении Античности как «благородной простоты и спокойного величия».
Как отметил Варбург в дневнике несколько месяцев спустя, эта интерпретация смерти Орфея — и стилистическая, и иконографическая — была в значительной степени вдохновлена Ф. Ницше. Но кроме Ницше — Я. Буркхардтом: как писал через много лет Фриц Заксль, опиравшийся на неопубликованные заметки Варбурга, Ренессанс, обратившись к изучению античных саркофагов, заново открыл страстные языческие жесты, которые средневековая набожность подвергала цензу- ре. В том пассаже «Культуры Возрождения в Италии», где речь идет о значении античных триумфов для карнавальных шествий, происходивших в Риме в XV в., Буркхардт писал: «Всюду, где появлялся патос, это неизбежно происходило в античной форме».
Как считает Эрнст Гомбрих, эти слова стали зерном, из которого выросли «формулы патоса» Варбурга. Вскользь высказанная мысль Гомбриха — всего одна строчка в примечании к его интеллектуальной биографии Аби Варбурга — заслуживает того, чтобы принимать ее всерьез. Но зерно, как я убежден, пало на почву, удобренную интеллектуальным опытом совсем иного рода. В своих опубликованных статьях А. Варбург использовал понятие «формулы патоса» экономно. А вот в многочисленных неопубликованных заметках — беглых записях, которые он делал на протяжении многих лет, — оно появляется снова и снова, как будто он был им одержим. Вдохновленный исследованием Вольфганга Остхоффа, писавшего о якобы первобытных свойствах превосходной степени, Варбург сравнивал изобразительные формулы, основанные на жестах, со словами в превосходной степени — «прасловами страстного языка жестов» (Urworte leidenschaftlicher Gebardensprache).
Остхофф утверждал, что одним из свойств этих «изначальных слов» была амбивалентность: именно ее Варбург расширил до понятия «формулы патоса». В эпоху Возрождения некоторые античные формулы патоса появились вновь — с противоположным значением. Примером может служить Мария Магдалина, которую изобразил в своем «Распятии» флорентийский скульптор Бертольдо ди Джованни, один из учеников Донателло. В своей опубликованной посмертно лекции «Приход идеального стиля albantica в живопись раннего Возрождения» Варбург назвал Марию Магдалину Бертольдо «Менадой».
Как мы увидим далее, в атласе «Мнемозина» — проекте, которым он занимался в последние годы жизни, — «Распятие» Бертольдо фигурирует дважды: один раз целиком, другой раз — фрагментом, в качестве примера «инверсии энергии». Десять лет спустя, уже после вынужденного переезда варбурговской библиотеки в Лондон, вышел первый выпуск «Журнала института Варбурга». В нём была опубликована сжатая, длиной в две страницы, но содержательная заметка Эдгара Винда под заглавием “Менада под Крестом”.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
