Имея в виду столь широкий контекст развития идей, можно сказать, что «Апокалипсис Авраама» представляет собой важный концептуальный мост между ранними палестинскими дуалистическими направлениями, известными нам по текстам Кумрана, и их позднейшими раввинистическими соответствиями.
Дальнейшие исследования дуалистического облика главного отрицательного персонажа в нашем тексте помогут лучше понять действительный масштаб и природу этого влиятельного богословского направления, сказавшегося в тексте славянского апокалипсиса.
Андрей Орлов - Подобие небес - Слава (Кавод) Азазеля в «Апокалипсисе Авраама» - Волшебная гора XIV
Москва, Волшебная гора, 2012 г.
ISSN 1813-6028
Андрей Орлов - Подобие небес - Слава (Кавод) Азазеля в «Апокалипсисе Авраама» - Волшебная гора XIV - Содержание
- Введение
- Наследие Азазеля
- "Богоявление" Азазеля
- Слава Азазеля
- Заключение
Андрей Орлов - Подобие небес - Слава (Кавод) Азазеля в «Апокалипсисе Авраама» - Волшебная гора XIV - Введение
В 14 главе «Апокалипсиса Авраама», иудейского псевдоэпиграфа первыхвеков христианской эры, содержится загадочное предание о необычайной силе, которой был наделён главный отрицательный персонаж этой истории – падший ангел Азазель. В этом апокрифическом произведении небесный наставник Авраама ангел Яхоиль предупреждает своего земного последователя, героя веры, что Бог наделил его эсхатологического противника Азазеля особой волей и «тяжестью», в отличие от противостоящих ему.
Эта загадочная «тяжесть» (в слав. тексте: тягота), которой был наделён демон, долгое время была неразрешимой проблемой для исследователей славянского апокалипсиса. Так, Рышард Рубинкевич предположил, что славянское слово «тягота» (Апок. Авр. 14:13) может быть просто техническим термином для передачи еврейского слова Кавод (Слава или Честь). Позднее Рубинкевич предположил, что скорее в оригинальном тексте было dwbk, что имеет смысл как «тяжести», так и «славы», и счёл нужным передавать смысл текста таким образом: «Вечный Единый... даровал ему [Азазелю] славу и силу». По мысли Рубинкевича, эта семантическая двусмысленность слова и определяет такой особый славянский его перевод.
Вполне возможно, если учитывать серьёзное влияние истолкований Книги Иезекииля на сложение «Апокалипсиса Авраама», авторы апокрифа хорошо знали технический смысл слова «Кавод», столь важного для книги одного из великих пророков. Но перенос образности, обычно связываемой с явлением Божества, на весьма сомнительного персонажа истории озадачивает нас. Ведь символика «Кавод» совершенно особая, и закреплена в еврейской традиции Библии и псевдоэпиграфов только за небесными обитателями и посланниками, и подчёркивает их божественное положение.
Может ли это странное предание о славе Азазеля свидетельствовать в пользу того, что авторы славянского апокалипсиса стремились изобразить падшего ангела прямым антагонистом Божества, сохраняющим свои возвышенные» свойства, имитирующие божественные свойства и покушающиеся на них? При ближайшем рассмотрении псевдоэпиграфа в нём открывается дуалистическая симметрия символов, не ограничивающаяся необычным описанием и необычными свойствами падшего ангела. Мы можем вскрыть одну из главных идеологических тенденций славянского апокалипсиса.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
