Основу настоящего издания составляют письма. Пожелтевшие от времени страницы, мелкий почерк, передающий пульсирующий ритм отношений, характер и темперамент пишущего. Неловко как-то читать чужую переписку, но эту можно и необходимо.
Ибо она вводит нас в атмосферу событий столетней давности, когда Россия, будучи в апогее своего величия, переступила черту великой катастрофы. Павел Флоренский, Владимир Эрн, Александр Ельчанинов, Сергей Булгаков, Андрей Белый, Валентин Свенцицкий, Михаил Асатиани, Николай Лузин. Каждый из них - часть истории России, каждый - неповторимая личность.
Публикуемые документы ограничены годами, когда основные ее участники, оставив дом и родных, прибывают в русские столицы, чтобы получить образование в лучших учебных заведениях страны. Им открывается целый мир во всем его богатстве и противоречиях, когда приходится делать выбор в соответствии с принципами, заложенными в их семьях. Такими они и останутся в дальнейших испытаниях, выпавших на их долю.
Флоренский П.В. Обретение Пути. Павел Флоренский в университетские годы. В 2 т. Т. 1
Авт.-сосг. П.В. Флоренский; Статьи П.В. Флоренский, А.И. Олексенко, В.А. Шапошников, Т.А. Шутова; Подготовка текстов, комментарии и подбор иллюстраций П.В. Флоренский, Л.В. Милосердова, А.И. Олексенко, А.А. Санчес, В.П. Флоренский, В.А. Шапошников, Т.А. Шутова. - М: Прогресс-Традиция, 2011. - 584 с, илл.
ISBN 978-5-89826-323-2
Павел Флоренский - Обретение Пути - Павел Флоренский в университетские годы - СМЫСЛ ПЕРЕПИСКИ
Самое прочное, неуничтожимое и постоянно самообновляющееся в мире - это то, что проработано человеческим духом, человеческой мыслью. 21 сентября 1929 г. священник Павел Флоренский писал В.И. Вернадскому «о существовании в биосфере, или, быть может, на биосфере того, что можно было бы назвать пневматосферой, т.е. о существовании особой части вещества, вовлеченного в круговорот культуры, или, точнее, круговорот духа». Отметим, что в богословии существует особый раздел учения о Святом Духе - пневматология. Далее естествоиспытатель Флоренский добавил естествоиспытателю Вернадскому: «Несводимость этого круговорота к общему круговороту жизни едва ли может подлежать сомнению. Но есть много данных, правда, еще недостаточно оформленных, намекающих на особую стойкость вещественных образований, проработанных духом, например, предметов искусства. Это заставляет подозревать существование и соответственной особой сферы вещества в космосе». К этому ученый, придававший большое значение опытно-конкретному изучению вещества, добавлял: «В настоящее время еще преждевременно говорить о пневматосфере как о предмете научного изучения; может быть, подобный вопрос не следовало бы и закреплять письменно. Однако невозможность личной беседы побудила меня высказать эту мысль в письме»1.
Итак, мысль о пневматосфере сохранилась именно в письме. Любые письма, как и многие другие листочки исписанной бумаги, принадлежат пневматосфере, неотделимой от человека, одухотворенными усилиями которого и определяется «особая стойкость» ее «вещественных образований».
Многие работы священника Павла Флоренского по сути своей - личные беседы или письма, наполненные интимным внутренним светом, играющим на гранях композиции, и обращенные к читателю-другу. «Столп и утверждение Истины»2 в подзаголовке даже имеет уточнение - «Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах». Иногда письма, доработанные П. А. Флоренским, превращались в главы его трудов. Так, предисловие «На Маковце» к труду «У водоразделов мысли»3 выросло из письма к В.В. Розанову. Слово у Флоренского - символ, т. е. оно всегда еще что-то. Это «что-то» должно быть раскрыто тем, кто в той или иной степени сродственен автору по мироощущению, - отсюда обращенность к личности, другу, а не к феднестатистическому индивиду, абстрактной публике.
Флоренский и его близкие жили в «эпистолярное» время. Жанр переписки друг Флоренского В.В. Розанов назвал «золотой частью литературы». Жанр этот - один из самых древних: письма, найденные при раскопках, дают представление об ушедших цивилизациях, о личных отношениях людей, а письма апостолов, обращенные к близким людям или христианским общинам, составили часть Священного Писания. Письма субъективны по определению и хранят неискаженным конкретный и сиюминутный диалог, но они и мифологичны, понимая миф как вечно сущую реальность. Эпистолярный жанр - это сократовская беседа, сохраняющая диалектику общения. Этим письма принципиально отличаются от мемуаров, которые по сути своей есть моделированные или снисходительные беседы мемуариста с самим собою в прошлом, или с заинтересованным собеседником в настоящем, или оправдание себя перед потомками в будущем. Вот почему эпистолярный жанр подчас более точен, чем проработанные временем мемуары, нередко претендующие на объективную переоценку прошлого.
В творчестве П.А. Флоренского обычно выделяют два этапа, которые завершились основополагающими трудами по теодицее и антроподицее.
Теодицея, что в несколько упрощенном переводе значит оправдание, объяснение, обоснование существования Бога, - это книга «Столп и утверждение Истины» (1914), написанная, когда автору было менее тридцати лет. Труд обращен к образованным, как теперь говорят, к интеллигентам, которые входят в Церковь. Книга действительно сыграла большую роль в воцерковлении интеллигенции как Серебряного, так и нашего, «железного» века. Мои ровесники ее читали и знали в 1960-е - 1970-е, когда чтение религиозной литературы было небезопасно. Флоренский был символом ученого-священника, погибшего в лагерях. О других не знали. Теперь забывается, что даже в конце 1980-х за Библию, обнаруженную таможенниками, человек становился по меньшей мере «невыездным». Имена церковных деятелей вообще, а имена религиозных философов особенно, вычеркивались и буквально и фигурально, как вымарывались имена неугодных «министерству правды» Оруэлла.
Другой труд П.А. Флоренского - антроподицея, оправдание человека - создан зрелым сорокалетним мыслителем без надежды на издание. Он включал несколько томов, рукописи которых втайне сохранила его семья. Сейчас они изданы усилиями его внуков, и многие, особенно «Иконостас»4 и «Имена»5, вошли в нашу культуру и нередко цитируются без ссылок, как общеизвестные.
Однако в творчестве П.А. Флоренского, как и в его жизни, уместно выделить еще, по крайней мере, два этапа, каждому из которых соответствуют завершенные и совершенные произведения - корпусы переписки начала и завершения жизненного и творческого пути.
Самый ранний этап - детство и юность. Это время формирования личности Флоренского, время отхода от семьи, от окружения, понимания ограниченности только научного мировоззрения и первые осознанные шаги к Богу. От этого времени, с одной стороны, сохранились его письма к родным и друзьям и многочисленные тетради с записями наблюдений и конспектами прочитанного, а, с другой стороны, это время проанализировано им в воспоминаниях «Детям моим», то есть оно дважды, из разного времени освещено самим Флоренским.
Последующие годы отражены в переписке во время учебы П.А. Флоренского в Императорском Московском университете. После углубленного занятия науками естественными в гимназические годы он пришел в университет уже сформировавшимся исследователем с определившимся мировоззрением, четкими планами и перспективой дальнейшей деятельности. Занятия естественными, математическими и гуманитарными науками в университете положили основу для выработки собственного подхода к миропониманию, укрепили базу дальнейших занятий философскими и богословскими проблемами. Поставленную так задачу он формулирует в письме к матери О.П. Флоренской 3 марта 1903 года: «Произвести синтез церковности и светской культуры, вполне соединиться с Церковью, но без каких-либо компромиссов, честно, воспринять все положительное учение церкви и научно-философское мировоззрение вместе с искусством и т. д. - вот как мне представляется одна из ближайших целей практической деятельности... Я подходил к этому с самого детства...». Его поступление в Духовную Академию по окончании университета стало необходимой ступенью освоения философии и богословия на «лествице восхождения» по пути, план которого у него созрел если и не в деталях, то по сути, еще в годы гимназического учения. Уместно назвать эти этапы оправданием себя, оправданием личности - эгодицеей.
Письма к семье из лагерей 1933-1937 гг. - труд последнего этапа творчества заключенного П.А. Флоренского. В них он передает накопленное знание своим детям, а через них всем людям, поэтому главное направление их мысли -род как носитель вечности во времени и семья как главная единица человеческого общества. Средоточием переживаний становится единство рода, семьи и личности, личности, оформленной, неповторимой, но в то же время тысячами нитей связанной со своим родом, а через него - с Вечностью, ибо «прошлое не прошло». Род в свою очередь обретает в семье равновесие оформленных личностей, неслиянных и нераздельных, в семье происходит передача опыта рода от родителей к детям, дабы те «не выпали из пазов времени»6. По аналогии с предыдущими трудами письма из тюрем и лагерей можно назвать генодицеей - оправданием рода, семьи7.
Своим философствованием, единством творческой биографии - теодицея, антроподицея, генодицея, эгоди-цея - священник Павел Флоренский охватил обычно непересекающиеся уровни: горний - надмирный, пневмато-сферный - человеческий и личностнородовой - семейный. Каждый со своими объектами, особой иерархией, специфической аксиоматикой.
П.А. Флоренский сознавал свою исключительность, свой гений «как поручение от Господа Бога», предчувствуя, что его жизнь будет представлять интерес для потомков. Поэтому он изучал и себя, фиксируя жизненные открытия, анализируя движения души, поиски и сомнения, хранил дневники, записки, черновики своих писем и ответы на них, скрупулезно нумеровал их, неоднократно возвращался к ним, делая пометки на полях. Признаваясь, что его «теперешнее сознание выталкивается чуждой их стихией, как кусок дерева водою Мертвого моря», П.А. Флоренский писал в 1920-е годы: «Я выслушиваю свои же старые дневники и проч., как спотыкающееся чтение по плохо написанной и недоступной пониманию читающего рукописи: и знаки препинания, и логические, даже музыкальные ударения, и ритмика чтения - все нещадно перевирается, а я, безусловно, не согласен в своем позднейшем понимании собственной своей жизни руководиться этим чуждым мне старым.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
