Аврил Пайман - Митрополит Антоний Сурожский

История митрополита Антония (Блума) многогранна. Он родился в Лозанне в семье дипломата, представителя «служилого дворянства» царской России, детство провел в Персии — по месту последней дипломатической должности отца, после революции оказался, подобно многим русским, в Париже. Здесь выучился на врача и принял (тайно) монашеский постриг. После войны был рукоположен в священника и неожиданно назначен в Англию капелланом Содружества св. Албания и преп. Сергия — неожиданно, поскольку не владел английским языком. В Англии он стал священником одного из русских православных приходов в Лондоне, со временем — русского православного собора на Эннисмор Гарденз в районе Кенсингтон, стал епископом, архиепископом и наконец митрополитом Сурожским, какое-то время был Патриаршим Экзархом в Западной Европе. В 1960-е и 1970-е годы он приобрел широкую известность и в неправославных кругах; для многих он был маяком убежденной, разумной веры в период вопрошания и сомнений, который переживали христиане на Западе, в частности, в Англии. Это свидетельство традиционного, ортодоксального христианства некоторым образом нашло выражение в телевизионной беседе 1970 года между ним и Марганитой Ласки, известной интеллектуалкой-атеисткой, — христианства традиционного, но вместе с тем неожиданного. В ответ на удивление Ласки перед его верой в Бога, митрополит Антоний ответил: «Мне кажется, что слово “вера” создает ложное представление чего-то произвольного, что мы вольны выбрать или нет. У меня очень прочно чувство, что я верю, потому что знаю, что Бог существует, и для меня загадка, как вы ухитряетесь этого не знать».

Он так и оставался главой Русской Православной Церкви в Англии до своей смерти в 2003 году и, сам будучи живым свидетелем универсального Православия, его воплощением, видел, как его церковь развивается из общины русских эмигрантов в смешанную общину православных самого разного происхождения, включая многих обращенных англичан. Это, однако, лишь часть истории. В 1960-е и особенно в 1970-е годы он стал широко известен в Советском Союзе благодаря проповеди в радиопередачах; они, наряду с проповедями отца Александра Шмемана, жившего в США, поддерживали огонек веры в условиях атеистического режима, стремившегося истребить всякий след христианства. Множество людей обязано своей верой этим проповедям, в которых Православие представало не пережитком прошлого, а живой и разумной верой.

То, как митрополит Антоний говорил о Православии, при всей верности традиции, было уникально. Он сам обрел веру через чтение Евангелия от Марка, предпринятое с бунтарской целью раз и навсегда убедиться в ложности религии. По мере чтения в нем выросла убежденность: живой Христос присутствует здесь; он обрел веру, которая с тех пор никогда не покинула его. Ему было не до академического богословия, не до отвлеченных концепций, пусть и глубокомысленных. Его вера выросла из опыта; опыт следовало искать в молитве и питать ею. Митрополит Антоний удивился бы, если бы его сочли богословом, но он был им: он говорил от сердца, из опыта о том, что сам знал (вспомните его замечание Марганите Ласки в упомянутой выше беседе). Он много говорил о молитве. Но в первую очередь он делился: не посредством трактатов, но через проповеди и выступления и, возможно, больше всего — через общение в личных беседах. Он бы отверг прозвище «интеллектуала», но его понимание опиралось на глубокую интеллектуальную работу и готовность ставить под вопрос идеи, пусть традиционные, но для него неактуальные. Кроме того, он умел слушать. Нередко за его словами можно уловить идеи и образы, заимствованные у поэтов — не только русских, но и немецких. В нем самом жила мысль, а не заимствованные стандартные представления.