Петроченков - Драма Страстей Христовых

Петроченков В. В. - Драма Страстей Христовых (К. Р. «Царь Иудейский»)

Поводом для данной работы являются обстоятельства, далеко выходящие за пределы какой-либо определенной области исследования, — будь то история, персональная биография или бытие евангельского сюжета в русской литературе. Побудительный мотив — скорее, личного свойства, если понимать под личным все то, чему национальная культура обязана своим развитием. Только в параметрах культуры могут быть поняты разнородные явления, обычно относимые к историософии личности и государства. Культура уравнивает личность и общество. Общественная значимость личности определяется культурой. Генетические культурные корни нации питают генеалогическое древо каждого ее представителя. Попытка определить себя неизбежно возвращает нас к попытке определения нашего культурного ареала. Самосознание личности есть самосознание культуры.

Как мне представляется, культура не знает периодов спада и угасания, периодов подъема и расцвета. Лакуны материальной истории не затрагивают культуры. Понятие исторической памяти — признака ограниченности человека — к культуре неприменимо. В этом смысле культура самоценна, надвременна, наднациональна. Ее местный извод — не что иное, как метод удержания от распыления элементов общности.

Понятие авангарда и арьергарда в истории культуры зыбко и обманчиво. Смена мод и стилей чаще всего сопряжена с поверхностным слоем бытия. Замещение одного культурного кода другим происходит по водоразделам поколений. Код одного поколения малопонятен другому и для усвоения должен быть перекодирован. Недавнее прошлое в новой системе узнается с трудом. Всем правит длящееся настоящее, без остатка растворяющее в себе все, что ему не принадлежит. Созидание и переоценка идут рука об руку, сталкиваются, забывают, кто есть кто. Борьба за выживание идет одновременно с игрой в эту борьбу. Участники сражения сегодня — завтра статисты.

Периоды резких социальных сломов создают искусственное ускорение или замедление, не меняя сути явлений. Принудительный отсев, как и принудительное наполнение — лишь внешний камуфляж. Он дорого стоит, но стоит на зыбучем песке и готов разлететься при первом же движении почвы. Зависимость культуры от ее носителей на поверку оказывается мнимой. Однако наличие этой мнимости — едва ли не единственный указатель немнимости самой культуры.

Материальные ценности культуры передвигаются из категории новизны в антиквариат, а затем в археологические раритеты намного быстрее, чем это представляется окружающим. Чем большими потерями сопровождается этот переход, тем выше ценность будущих находок и более вероятны ошибки в их атрибуции. Долговечность материала и предельная лаконичность изделия — единственный гарант сохранности. Таким образом — чем примитивнее, тем показательнее. Но надматериальное, закрепленное в легко уничтожаемом временем материале едва ли не полностью, определяет культуру намного адекватнее, по крайней мере, в пределах одной цивилизации.