Каждую свою речь в сенате Катон кончал словами: Карфаген должен быть разрушен. С этими словами я встречал Новый 1953-й год. У нас было припасено на четверых два поллитра в бутылках, поллитра в пузыре для льда (так легче пронести в зону) и бутылочка коньяку поменьше (не помню, 0,375 или 0,250). Жили мы в разных бараках: Женя Федоров, кочегар электростанции, бывший студент; Алексей Николаевич Кузнецов, машинист электростанции, бывший подполковник артиллерии; Исаак Моисеевич Фильштинский, учетчик биржи готовой продукции, бывший старлейт, военный переводчик. Четвертым был я. Сперва заходили в барак к одному, распивали бутылку, читали стихи, кто какие помнил, потом выходили на морозец. Бутылку — в сугроб (весной один из надзирателей, человек бедный и многосемейный, собирал эти улики). И — в следующий барак. Последние месяцы 1952 г. мы много спорили о судьбе отечества, так что я придумал тост, чтобы всех соединить: Cartago delendam est. Поолатыни стукач, если и расслышит, не поймет.
И вот теперь Карфаген рухнул. Некоторые мои читатели удивились, что я написал о смерти империи с грустью (как, впрочем, положено о покойном: aut bene, aut nihil). Хотя сам поставил диагноз неизлечимой болезни еще лет двадцать тому назад. При первых шагах гласности опубликовал статью «Плюрализм или империя», за что «некого Померанца» обругала газета «Труд»... Мои украинские друзья, перепечатывая «Надгробное слово империи» (ЛГ, 1992, 18 дек.), назвали текст парадоксальным. Я этой парадоксальности своей мысли не замечал, но возможно, они правы. Не люблю долго идти по одной колее и обычно созерцаю по меньшей мере две несовместимые идеи сразу (одну пишем, другая в уме). Если созерцание логически несовместимых идей — парадокс, то я мыслю парадоксально. Впрочем, вовсе не потому, что люблю играть оксюморонами, просто я вижу в ином парадоксальном высказывании прорыв в глубину. Если это игра, то серьезная игра, вроде игры на скрипке, а не в домино.
Померанц Григорий - Страстная односторонность и бесстрастие духа
2-е изд. испр.
М., СПб.: Центр гуманитарных инициатив, Университетская книга, 2014, 618 с.
Серия «Российские Пропилеи»
ISBN 97885598712215442
Померанц Григорий - Страстная односторонность и бесстрастие духа - Содержание
Опыты вольной мысли
- Прорыв сквозь идеологию
- Пух одуванчика
- Принц Аэрт
- За поворотом
- Неразрешимое
- По ту сторону здравого смысла
- Философия идиота
- Целостное знание и плюрализм теорий
- У тапира нет табу
- Docta ignorantia
- Молитвы художника
Литература и искусство
- Встречи с Достоевским
- Басё и Мандельштам
- СловооПсихея
- Центростремительное и центробежное
- Поэзия духовного опыта
- Тюремная лирика Даниила Андреева
- Подступы к «Розе мира»
- Чтение оксюморона. Синявский и его критики
- Мои интервенции в литературный процесс
- Сновиденное и очевидное
- Разными путями. О «Памятных записках» Давида Самойлова
- Одинокая школа любви. Поэзия Бориса Чичибабина
- Космос Владимира Казьмина
- Зримая святость (Тарковский)
- Каменная весть
Образы культуры
- С птичьего полета и в упор
- Страстная односторонность и бесстрастие духа
- Объективная субъективность
- Поперек и по касательной
- Химеры цивилизации и бегство в заповедь
- Четыре символики вечности и современный кризис
- Опыт философии солидарности
- Семеро против течения. «Вехи» в контексте современности
- В поисках почвы под ногами
- Европейская свобода и русская воля
- До основанья, а затем
- Разрушительные тенденции в русской культуре
- Развертывание альтернатив (Макс Вебер)
- Философия и культурология Карла Ясперса
- Вокруг предвечной башни
- Медитация на темы истории
- Метахудожественное мышление в культурологии
Отклики
- Красная книга народов. Заметки 1987—1989 гг.
- Ксенофобия, мизопатрия и национальная озабоченность
- Видеоты
- Зигзагами против ветра
- Фельетонизм и Касталия
- Во имя
Выборочная библиография
Указатель имен. Составитель Е.Н. Балашова
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
