Поспехов - Книга Премудрости Соломона

Подъ общимъ наименованіемъ книгъ св. писанія ветхаго завѣта въ греческой библіи LXX, а за нею и въ нашей славянской, на ряду съ книгами въ полномъ и точномъ смыслѣ священными или богодухновенными, помѣщаются, какъ извѣстно, и такіе памятники библейской письменности, которые привоемъ уваженіи къ нимъ православной церкви не признаются ею писаніями святыми или богодухновенными: Какъ книги истинно полезныя и назидательныя для религіозной вѣры, они прилагаются къ канону св. писанія В. 3., но не составляютъ однакоже существеннно-необходимыхъ, интегральныхъ частей его, а потому считаются книгами библейскими, но не каноническими.

 

Время написанія этихъ не каноническихъ книгъ В. 3. падаетъ на тотъ періодъ исторіи еврейскаго народа и его литературы, когда «съ отшествіемъ изъ міра послѣднихъ іудейскихъ пророковъ—Аггея, Захаріи и Малахіи, (какъ съ чувствомъ скорби замѣчается объ этомъ и въ одномъ изъ древнѣйшихъ отдѣловъ талмуда), отошелъ отъ Израиля св. Духъ пророческій,» и мѣсто богодухновеннаго пророка въ общественной средѣ занялъ ревностный чтитель и неутомимый изслѣдователь закона, іудейскій раввинъ-книжникъ,—когда съ прекращеніемъ пророчества, великій творческій періодъ исторически и послѣдовательно раскрывавшагося божественнаго откровенія закончился, всѣ св. письменные памятники его собраны были въ одно опредѣленное и неизмѣнное цѣлое—въ одинъ канонъ священнаго писанія и, н'а основахъ заключеннаго въ канонѣ св. книгъ божественнаго откровенія, въ непосредственной связи съ ходомъ общественной и политической жизни народа, начала развиваться новая, существенно отличная по происхожденію и значенію своему отъ древней св. письменности еврейской, литтература іудейско-раввинская. По общему характеру и направленію своему, особенно въ первыя и лучшія времена, когда въ средѣ іудейскихъ книжниковъ еще хранилось живое преданіе пророческаго духа, эта послѣ-кано-ническая литтература состояла въ такой тѣсной связи съ содержаніемъ ветхо-завѣтной вѣры, что по справедливости могла считаться только дальнѣйшимъ раскрытіемъ и объясненіемъ основныхъ началъ ея, примѣнительно къ новымъ нравственно - религіознымъ потребностямъ вѣрующихъ, вызываемымъ новыми отношеніями общественной и политической ихъ жизни; духъ ветхозавѣтнаго благочестія выражался въ ней, хотя уже и не во всей религіозной чистотѣ, но настолько живо и сильно, что она не сомнѣнно могла производить и дѣйствительно производила воспитывающее и образующее религіозное назиданіе. Поэтому она настолько уважалась благочестивыми іудеями, что лучшія произведенія ея допускались къ публичному чтенію въ синагогахъ,. а въ кругахъ удаленныхъ отъ центра іудейства, въ іудейскихъ общинахъ, жившихъ въ эллинскомъ разсѣяніи, читались почти съ такимъ же благоговѣйнымъ уваженіемъ, какъ и каноническія книги В. 3., и помѣщались вмѣстѣ съ ними въ одномъ Сборникѣ св. книгъ (въ переводѣ LXX).

 

Но какъ ни тѣсно примыкала эта раввинская литтература къ содержанію и духу ветхо-завѣтной религіи, она существенно, въ самомъ источникѣ своего происхожденія, отличалась и отличаема была отъ древней канонической письменности. Коренное отличіе ея отъ этой св. письменности состояло въ томъ, что существенное, нравственно-религіозное содержаніе ея почерпаемо было не непосредственно изъ самаго -живаго и чистаго источника религіозной истины, изъ непосредственнаго религіознаго вдохновенія, а изъ внѣшняго, заключеннаго въ книгахъ св. писанія, откровенія и историческаго преданія; религіозный духъ, въ ней выражавшійся, не былъ уже оригинально-творческій, чисто религіозный, но опосредствованный изученіемъ св. писанія и преданія, мысленнымъ проникновеніемъ въ смыслъ и духъ св. книгъ и церковныхъ преданій, и слѣдовательно былъ духъ, такъ сказать, .отраженный отъ писанія и переходящій чрезъ, преданіе— книжный и традиціонный, вырабатываемый и образуемый трудомъ человѣческаго мышленія, искусствомъ человѣческой науки и опытомъ жизни. Но съ этимъ кореннымъ «различіемъ естественно соединялось и другое: такъ какъ религіозный духъ этой литтературы не былъ уже оригинально-творческій, то она не только по внутреннему, существенно - религіозному содержанію своему, но даже и по самымъ внѣшнимъ, словеснымъ формамъ была литтературою подражательною. Дѣятели этой литтературы—благочестивые и ученые іудейскіе богословы, какъ ни высоко стояли они во мнѣніи набожныхъ современниковъ своихъ и благоговѣвшихъ предъ ихъ мудростію учениковъ и почитателей, ни въ своемъ личномъ самосознаніи, ни въ общественномъ о нихъ мнѣніи не были богодухновенными пророками, а считались только вѣрными учениками пророковъ, ревностными хранителями и искусными толкователями Богооткровеннаго закона и пророческихъ писаній *). Какъ учители вѣры не богодухновенные, они не вносили и не могли вносить въ данное содержаніе религіознаго сознанія никакихъ существенно новыхъ религіозныхъ элементовъ, не открывали и не могли открыть ни какихъ новыхъ истинъ вѣры, а только мысленно воспроизводили и аналитически разъясняли содержаніе религіознаго знанія, данное въ св. книгахъ откровенія, и когда проводили это разъясненное, обобщенное и доведенное до болѣе или менѣе ясныхъ логическихъ понятій—словомъ теологическое знаніе свое въ народъ, въ популярно-назидательныхъ сочиненіяхъ, то эти сочиненія свои составляли не только по древнимъ образцовымъ словеснымъ формамъ, созданнымъ литтературнымъ геніемъ еврейскаго народа въ періодъ пророческаго вдохновенія и литтературнаго творчества, но нерѣдко даже и подъ именами древнихъ пророковъ и святыхъ мужей. Поставляя подъ защиту и покровъ непосредственно достовѣрнаго и неотразимо дѣйствующаго на душу пророческаго знанія выработанныя трудомъ .мысли и жизни теологическія представленія' свои, они думали такимъ образомъ, хотя искусственно, придать имъ ту силу духа, которой имъ не доставало, и тѣмъ самымъ проложить имъ болѣе вѣрный и надежный путь къ сердцу народа. Наконецъ, какъ произведеніе хотя и религіозно-настроеннаго, но не очищеннаго непосредственнымъ дѣйствіемъ св. Духа, человѣческаго мышленія, литтература эта, не смотря на силу религіознаго паренія, обнаруживающуюся въ нѣкоторыхъ произведеніяхъ ея, не могла быть и дѣйствительно не была вполнѣ свободна и отъ той умственной и нравственной нечистоты, которая въ той или другой степени примѣшивается ко всякому движенію мысли и чувства человѣческаго духа, если онъ не возносится надъ духомъ міра непосредственнымъ дѣйствіемъ и силою премірнаго Духа Божія. Какъ самый нравственно-религіозный духъ, ее одушевляющій, не былъ уже чисто-религіозный и святой, безъ всякой примѣси натуральнаго, мірскаго духа, такъ и теологическія понятія объ истинахъ вѣры, въ ней проводимыя, не были совершенно вѣрными выраженіями чистой истины вѣры, безъ всякой примѣси постороннихъ, не изъ содержанія и духа божественнаго· откровенія, а отынуда заимствованныхъ представленій.

 

Киев : 1873. - 510 с.

 

Вступленіе.

I. Книга Премудрости Соломона какъ памятникъ библейской неканонической письменности

II. Мѣсто книги Премудрости въ ряду библейскихъ книгъ, общій характеръ, предметъ и содержаніе

III. Краткій очеркъ исторіи вопроса о происхожденіи книги Премудрости

IV. Единство или одновременность происхожденія книги Премудрости

V. Книга Премудрости какъ произведеніе іудейской письменности греко-македонскаго періода

VI. Книга Премудрости какъ произведеніе іудейско-александрійской письменности, и отношеніе ея къ іудейско-александрійской философіи

Заключеніе