Протестантское богослужение - Проблемы и перспективы

Сегодня в христианском мире (не только в традиционалистских церквах католицизме или православии, но и в протестантизме) наблюдается особый интерес к вопросам богослужебной практики. Кризисные явления, отмечаемые в неопротестантском опьпе богопоклонения (профанное измерение церковной службы, упрощенный схематизм в чине богослужения, рассудочность в толковании Слова Божьего, монооонностъ, чувственный харизматизм и т. п.), побудили теоретиков и пракгиков различных деноминаций к совместному осмыслению этого феномена на конференции «Протестантское богослу жение: проблемы и перспективы», кооорая состоялась в апреле 2002 г. в Заокской Духовной Академии.

 

Общим явлением для неопротестантизма конца ХХ - начала XXI века (на Западе и в странах СНГ) стало уклонение в прагматизм и рационализм. Эга опасная тенденция, характерная для протестантизма в целом, начинает доминировать не только в системе образования духовных учебных заведений, но и под сводами храмов, в церковно-богослужебной сфере. Исторический протестантизм, заменив в свое время католическую литургию на литургию Слова, создал прецедент, который изначально не мог быть до конца осознан. Sola Scriptura как исходная предпосылка протестантского богослужения великий созидательный принцип, однако насколько проповедь пастора адекватна Слову Божьему, и в какой мере сам чин богослужения, предельно упрощенный и десакрализованный, придает богопоклонению подлинное духовное измерение? Не есть ли проповедь пастора всего лишь его собственное субъективное слово о Слове Божьем? Как научиться применять герменевтические техники к Писанию, чтобы оно обнаруживало свою живую силу и действенность и чтобы проповедь не свелась к привычным морализаторским сентенциям, от кооорых прихожанин ощущает душевную угнетенность и усталость? Как добиться того, чтобы богослужение было благословенным и духоносным?

 

В последние годы многие молодые пасторы, получившие богословское образование, стоят перед искушением, полагая, что новые гомилетические методы, тщательная экзегеза текста Писания заведомо могуr дать ответы на поставленные выше вопросы. Более того, могут сыграть решающую роль в об новлении богослужебной жизни. Такую логику можно понять, однако едва ·ли все так просто. Богослужение - сложнейший феномен, кооорый зависит от целого ряда условий, и mавная цель богослужения не только и не столько про возmашение слова человека о Боге, а единение с Ним -просвещение и освя щение, кооорое достигается отнюдь не только профессиональной интерпрета цией Священного Писания. «Экзегетический Бог» не равен Богу, рождающе муся в опыте веры христианина под действием Духа Святого. Бог, кооорого вычленили в Писании и подчинили процессу аналитического опредмечива ния, чаще всего является Богом умственным, Богом теоретического сознания. Разумеется, oт харизмы, вдохновенного слова проповедника Бог загорается и в нашем сознании. «Вера oт слышания» (Рим 1 О: 17), -напоминает апостол Павел. Но это есть только начало, затем должен последовать опыт встречи,- встречи не со словом о Боге, а с Самим Богом, единение с Ним как подлинной реальностью. Образ Бога, коrорый подчинен вырабоrанной схеме умозрительных богословских студий, чаще всего остается фактом разума, а не Духа и души. Он вспыхнул в нашем сознании, но так же легко гаснет, ибо зависает в понятиях и «категориях чистого разума». И по существу, такое богопоклонение не более чем интеллектуальный акт, замешанный на смутном психолого-религиозном чувстве. «Аналитичный Бог» - это тоже Бог, однако же Бог умозрительный (виртуальный). Приученный бесконечно анализировать, рассудок никогда не удовлетворяется: покуда есть «пища» для ума - мы живем, но как только ее нет или она, как нам кажется, скудна или экзегетически неглубока, мы начинаем скучать, тосковать, разочаровываться и остывать к богослужениям. Это не значит, что аналитику, доминирующую в нашей богослужебной практике, надо сменить на мистику или причудли вый обряд. Нет, не об этом идет речь. Однако важно понять, что жажда и поиск рационального знания -это и есть «мистика разума» (П. Флоренский), деструктивную природу которой мы еще не уяснили. Но придет время, и мы осознаем' ущербность этого бесплодного опьпа. «Мистика разума», укорененная в левом полушарии нашего мозга ( если учесть специфику человечес кого созцания и-данные нейропсихологии), не менее опасна, чем «мистика сердца»: она неизбежно уклоняется от истинного пути, поскольку не открывает далекие горизонты для познающей веры.

 

 

Предисловие