Прыжов - Юродивые и кликуши

Иван Яковлевич, из смоленских священнических детей1, учился в духовной академии, жил в Смоленске, занимаясь управлением чего-то, что-то наделал и ушел в лес, решившись юродствовать. Крестьяне нашли его в лесу копающим палкой землю, без шапки и без всякого имущества; они построили ему избушку, стали к нему ходить, и скоро имя Ивана Яковлевича сделалось известным во всей окрестности. Такое начало подвижнической жизни Ивана Яковлевича было чисто в древнерусском духе. Тогда обыкновенно все старцы и старицы уходили в лес, в пустынные места, в особенности на север Новгородской области: у них скоро являлась хижина, иначе келия; проходила по окрестности молва о совершавшихся там явлениях, в келий собиралось общество и т. д. Но хижине Ивана Яковлевича не суждено было никакого дальнейшего развития. Сорок три года тому назад жила в Смоленске одна богатая и знатная барыня; у ней была дочь-невеста, сговоренная за одного из военных, отличившихся в войне 1812 года. Свадьба уже была назначена, но невесте вздумалось съездить к Ивану Яковлевичу. Вот мать и дочь, взяв с собой няньку и девку, садятся в карету, запряженную в шестерик, едут в лес, входят в хижину Ивана Яковлевича и спрашивают у него: счастлива ли будет замужем такая-то раба Божия? Иван Яковлевич, вместо ответа, вскакивает с места, где сидел, стучит кулаками о стол и кричит: «Разбойники! Воры! Бей! Бей!» Воротившись домой, невеста объявила матери, что она замуж за своего жениха не пойдет, потому что Иван Яковлевич назвал его разбойником. Услышав про неожиданный отказ, жених стал выпытывать у людей невесты причину и узнал, что его невеста была у Ивана Яковлевича и он сказал ей что-то очень дурное про ее жениха. Жених, это был Э-ъ, тотчас же отправился к Ивану Яковлевичу и, рассказывали мне, переломал ему ноги, а потом просил смоленского губернатора избавить общество от этого изувера, который расстраивает семейные дела. В Смоленске, разрушенном войною, не было тогда дома умалишенных, поэтому тамошний губернатор переписался с московским губернатором (эта переписка, вероятно, цела, - издать бы ее), и вот Иван Яковлевич посажен в московский «безумный дом». Невеста Э-а замуж не выходила, а пошла в монастырь, была игуменьей и вела переписку с Иваном Яковлевичем. Ехал Иван Яковлевич в Москву, а слава его бежала впереди и распространяла слух, что едет пророк, чудесно все угадывающий и предсказывающий, и сорок три года прошло уж, как этот Иван Яковлевич, почитаемый равно москвитянками и смольнянками, предсказывает им о женихах, о выздоровлениях, исцеляет больных, пророчествует о морозах, о засухе, о бурях, о холере, о войне и т. п. Ему приносят дары, «С упованием некия пользы», но он, как некий идол, сам ничем не пользуется (т. е. не наживается), а все раздает окружающим его. Кроме того, при «безумном доме» в честь Ивана Яковлевича устроена «Кружка», куда доброхотные даятели влагают свои лепты, куда идут и несчастный грош бедной бабы, и алая бумажка богатой купчихи . . . Приносимые же ему дары состоят, обыкновенно, в калачах, яблоках и нюхательном табаке. Принятые Иваном Яковлевичем, они освящаются в его руках и потом раздаются всем приходящим к нему и производят мнимые чудеса. Одна барыня, приехавшая к Ивану Яковлевичу из Смоленска, услыхав однажды голос неверия, сочла своим долгом обратить неверующего на истинный путь и рассказывала, как Иван Яковлевич исцелил ей палец, который медики единогласно присудили отрезать. Медики объявили ей, что если она не отрежет пальца, то скоро нужно будет резать ей всю руку. Несколько дней продолжалась ужасная боль в ее пальце, и не знала она, что ей делать и куда деваться, и вдруг вспомнила, что у ней в комоде лежит сверток табаку, подаренного ей Иваном Яковлевичем, с надписью: «Табак от Ивана Яковлевича». Она велела подать себе этот табак, посыпала им палец, и - чудо! - палец тотчас же перестал болеть и скоро зажил. «Таким образом, все наши медики, - продолжала она, - шарлатаны, а Иван Яковлевич - святой человек». Кроме нюхательного табаку, другим, так сказать, символом нездешнего духа Ивана Яковлевича служат записочки, которые он раздает приходящим. Записочки Ивана Яковлевича носят на кресте; они исцеляют от зубной боли, но главное, по смыслу написанного в них угадывается судьба. Пишет Иван Яковлевич очень хорошо, но нарочно делает каракульки вместо слов, чтобы в его писании было больше чудесного. С этой же целью употребляются им греческие и латинские слова. Предсказания его и записочки всегда загадочны до отсутствия всякого смысла; в них можно видеть все и ничего не видеть, а потому, объясняемые с известною целью, они постоянно сбываются. Вот пункт, на котором никак не собьешь его поклонниц. Но говорят, что Иван Яковлевич в последнее время редко писал эти записки и что писанием их занимался бывавший ежедневно у него богаделенный дьякон, который и собирал материалы для жития Ивана Яковлевича. Из других способов, которыми передается врачующая сила Ивана Яковлевича, замечательны следующие: девушек он сажает к себе на колени и вертит их; пожилых женщин он обливает и обмазывает разными мерзостями, заворачивает им платье, дерется и ругается, без сомнения придавая тому и другому символическое значение. Княгиня В-ая умирала, и лекаря отказались ее лечить. Она велела везти себя к Ивану Яковлевичу; вошла к нему, поддерживаемая двумя лакеями, и спрашивает о своем здоровье. В это время у Ивана Яковлевича были в руках два больших яблока. Ничего не говоря, он ударил княгиню этими яблоками по животу, с ней сделалось дурно, и она упала: еле-еле довезли ее домой, и - чудо! - на другой день она была здорова.

 

Москва: Издательство Юрайт, 2024. - 158 с. - (Антология мысли). - Текст : непосредственный.

ISBN 978-5-534-06192-5

 

ЮРОДИВЫЕ И КЛИКУШИ

26 московских пророков, юродивых, дур и дураков

«Двадцать шесть московских юродивых, пророков, дур и дураков». — Москва, 1865, 158 с. [Авторецензия ]

ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ НИЩЕНСТВА

Нищие на святой Руси. Материалы для истории общественного и народного быта в России

Нищенство

Новые издания по дисциплине «История» и смежным дисциплинам