Рабби Моше бен Маймон - Рамбам - Маймонид - Путеводитель растерянных

Перед вами первый перевод второго тома Путеводителя на русский язык. Многие нам предшествовали и в переводах на другие языки, и во всеобъемлющих комментариях к этой важнейшей книге, изменившей еврейскую историю4 и не только ее.

Невозможно объять необъятное, наверняка вне нашего внимания осталось много книг и статей, посвященных Путеводителю, но использованные нами перечислены в библиографии.

Надо помнить, что в течение почти тысячелетия Путеводитель читали в основном в переводе р. Шмуэля Ибн Тибона, в исключительных случаях — р. Йегуды аль-Харизи.

О стиле перевода р. Шмуэля Ибн Тибона пишет двоюродный брат Рамбама, р. Меир га-Леви Абулафия: «И перевел переводчик его слова с арабского языка на священный язык весьма тяжким слогом, я же вписываю некоторые слова простым, как я считаю, слогом, немного меняю [перевод], чтобы сделать понятным его слова, как имел в виду автор, насколько моя рука позволит».

Перевод р. Шмуэля Ибн Тибона ставит перед нами тяжелую задачу: отделить текст, да и взгляды переводчика, от авторских. По словам д-ра Йегуды Эвен-Шмуэля Кауфмана, соединявшего в себе традиционное образование в ешиве и глубокое знание иудео-арабского языка и наследия: «Переводы Ибн Тибона обладают высокой точностью, но тяжелы для понимания из-за неуклюжести стиля». Осмелюсь заметить, что и точность, о которой говорит критик, часто вносит в оригинал не сказанное в нем, да и не только в этом недостаток. Основное напряжение между авторским текстом и переводом, предположительно, вызвано, с одной стороны, желанием автора скрыть смысл книги от неподготовленного или недостойного читателя и, с другой стороны, желанием переводчика сделать текст максимально понятным.

Последующие переводчики подвергали р. Шмуэля Ибн Тибона завуалированной или открытой критике, находили у него (главным образом в печатных изданиях) неточности. Однако сын Рамбама свидетельствует, что в последние дни жизни отец сказал, что этот переводчик «глубоко понял тайны Путеводителя и других его произведений и их замысел».

Представим себе положение первого переводчика, который должен сделать текст, рожденный вереде греко-арабской философии и предназначенный немногим посвященным, доступным и понятным еврейским мудрецам христианской южной Франции. Это не просто перевод с языка на язык, это перенос смыслов из одной среды в другую. Целевая аудитория была незнакома не только с греческими источниками, но и с понятийным рядом, и даже лексикой автора. Важнейшим памятником работы первого переводчика и толкователя Путеводителя является написанный им словарь «Объяснение необычных слов», без которого «большинство читателей не поймет» перевод.

Можно сказать, что Путеводитель для еврейского мира стал на почти тысячелетие совместным наследием Рамбама и Ибн Тибона.

Только в последние двести лет интерес к книге вспыхнул с новой силой, и предметом исследования и перевода стал авторский текст на иудео-арабском. Отсчет этому новому времени в исследовании авторского текста дали издания Мунка и Йоэля.

Перед нами, новыми переводчиками, прежде всего лежит арабский текст р. Й. Капаха, соответствующий полным йеменским рукописям. Две из них, датируемые 1380 г., и еще одна 1396 г. хранятся в Британии.

***

Переводчик считает необходимым предварить введение автора ко второму тому дополнительным пояснением. Слишком уж неожиданным для читателя оказывается переход от первого тома ко второму.

Итак, первый том представляет собой последовательно: словарь библейского языка (главы 1-45), обзор мировоззрения мудрецов Талмуда в отношении употребления антропоморфических выражений в Писании (гл. 46); далее автор приступает к критическому разбору возможности адекватного описания Б-жественных атрибутов и титулов (главы 47-61), касается сокровенных Имен (гл. 62-64), возвращается к антропоморфным терминам и к словарной части (гл. 65-70); от главы 71 и до конца тома — критика и обозрение основной философии ислама, каляма.

Этим для читателя заканчивается первый том Путеводителя. Начало второго вызывает определенное потрясение, его мы и намерены смягчить и приблизить читателя к авторскому введению.

Итак, автор утверждает, что на пути к строгому доказательству существования Б-га Аристотель и его последователи доказали, вне всякого сомнения, 25 утверждений, которые в математике мы назвали бы леммами. На самом деле этих лемм 26, но последнюю Рамбам припасает на потом по причине, которая скоро станет ясна.

Откуда автор берет эту череду философско-математическихутверждений?

Мы не находим ее у предшественников, греческих ли, арабских или еврейских. Похоже, этот оригинальный конспект сделан самим Рамбамом по доступным ему текстам.