В январе 1881 г. умер Ф. М. Достоевский. Эта весть потрясла Розанова. Через тридцать лет в статье «Чем нам дорог Достоевский?» он вспоминал: «Как будто это было вчера... Мы, толпою студентов, сходили по лестнице из "большой словесной аудитории" вниз... И вдруг кто-то произнес "Достоевский умер... Телеграмма". — Достоевский умер? Я не заплакал, как мужчина, но был близок к этому.
Розанов не был в Москве на Пушкинском юбилее и не слышал речи Достоевского, произнесенной 8 июня 1880 г. в Благородном собрании (летом он уезжал в Нижний Новгород к брату). Но о Пушкинской речи Достоевского говорила вся Россия. «Дневник писателя» за август 1880 г., где была напечатана эта речь, разошелся в несколько дней.
Споры вокруг Пушкинской речи возобновились с новой силой и в газетах, и среди студенчества. Розанов не оставался в стороне от них. И вот теперь Достоевский умер. «И значит живого я никогда не могу его увидеть? И не услышу, какой у него голос! А это так важно: голос решает о человеке все... Не глаза, эти "лукавые глаза", даже не губы и сложение рта, где рассказана только биография, но голос, т. е. врожденное от отца с матерью, и, следовательно, из вечности времен, из глубины звезд...»
Чем же, собственно; Достоевский стал так дорог с первой строки и с первой минуты знакомства с ним Розанова? «Пришел и сел в комнату», «пришел и сел в душу».
Василий Васильевич Розанов - Философия России первой половины XX века
М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. — 406 с.
ISBN 978-5-8243-1693-3
Василий Васильевич Розанов - Философия России первой половины XX века - Содержание
- А. H. Николюкин Вступительная статья. В. В. Розанов среди русских философов его времени
- П. В. Палиевский Розанов — мыслитель
- П. В. Палиевский Розанов и Флоренский
- В. В. Бибихин Время читать Розанова
- A. Н. Николюкин Как мыслил Розанов
- Г. Д. Гачев Розанов
- Л. В. Скворцов Теория истины
- B. Г. Сукач Ступени роста
- В. Н. Жуков О государстве и праве
- Е. В. Иванова Апокалипсис литературы
- B. А. Фатеев Розанов и славянофильство
- C. П. Донцев Политическая мысль
- А. Л. Налепин «Разноцветная душа»
- С. Г. Семёнова Заметки о Розанове
- M. A. Маслин Русская идея
- A. H. Паршин Розанов и наука
- И. А. Едошина Мифы Розанова и мифы о Розанове
- B. В. Аверьянов О публицистической «листве»
- А. В. Соболев «Православный позитивист»
- И. Л. Волгин «Дневник писателя» Достоевского и «Опавшие листья» Розанова
- C. М. Сергеев Константин Леонтьев как «вечный спутник»
- А. П. Козырев Розанов и Соловьев: диалог в поисках Другого
- A. П. Козырев Несходство стихий: Розанов и Булгаков
- B. Л. Курабцев Розанов и Бердяев
- В. Л. Курабцев Розанов и Шестов
- A. Г. Гачева B. В. Розанов и Н. Ф. Федоров
- Б. Н. Тарасов Розанов и Паскаль
- А. В. Ломоносов Из истории «Мимолетного»
- C. Р. Федякин Размышления о природе и истории
Хроника основных событий жизни и творчества
Библиография. Прижизненные издания сочинений В. В. Розанова...
Указатель имен
Сведения об авторах
Василий Васильевич Розанов - Философия России первой половины XX века - В. В. Розанов среди русских философов его времени
Если образ Англии создал Шекспир, образ Франции восходит к философам-энциклопедистам, то Россию сотворила великая литература. Философия, культура, история — все прошло через горнило литературы. Русская философия в отличие от классической философии Запада родилась и сложилась через литературу. Даже первый профессиональный философ Вл. Соловьев был, по-своему, дитя Достоевского. Они не только вместе ездили в Оптину Пустынь, Соловьев считал себя другом Достоевского. За месяц до убийства Александра II хоронили Достоевского. После гибели императора Соловьев выступил перед молодежью с христианским призывом к престолонаследнику проявить милосердие к преступникам, после чего написал «Три речи в память Достоевского».
Христианские идеи Достоевского из литературы перешли в философию. Связь литературы с философией у Достоевского, Толстого и многих философов, особенно у Розанова, стала национальной особенностью духовного процесса в России. Жизненный путь Розанова подтверждает эту истину. Первый философ, с которым довелось иметь дело Розанову, был профессор Московского университета Матвей Михайлович Троицкий, лекции которого особенно нравились ему. В «Автобиографии» 1891 г. Розанов вспоминал, что, «перейдя со 2-го курса на 3-й, я написал на каникулах небольшое исследование: "Об основаниях теории поведения", содержащее разбор и опровержение мнений, излагаемых обычно Троицким, и подал ему; не поняв моего желания или уклоняясь от обсуждения, он представил его на факультет, и, как я узнал от него на экзамене уже в следующий год, мне присуждена была за него премия Исакова» (Н. В. Исаков — государственный деятель, занимавшийся вопросами педагогики).
Со временем оценка заслуг Троицкого у Розанова изменилась. В 1913 г. в примечаниях к своей книге «Литературные изгнанники» Розанов отмечает, что Троицкий «вообще всякую философию считал "глупостью"» (кроме позитивистов), что «именно "приверженец-то английского позитивизма" Троицкий, как ранее его "позитивисты" вроде Лаврова, Чернышевского, Писарева, были сплошною "Кифомокиевщиною", их личным мнением и убеждением, которое они нагло с кафедры и из журналов навязывали читателям и слушателям <...> Еще курьезнее и даже совершенно странно, что в то время как неспособный к философии Троицкий "распространялся" с министерской кафедры, само министерство поручило способнейшему Страхову до утомления, до тошноты разбирать учебники по естественной истории для реальных училищ».
Казенной университетской рутине в области философии Розанов противопоставляет своего литературного и философского наставника Николая Николаевича Страхова, с книгой которого «Борьба с Западом в нашей литературе» он познакомился еще на третьем курсе Московского университета. Личное знакомство состоялось в Петербурге в январе 1889 г., и с тех пор вплоть до смерти Страхова в 1896 г.они были близкими друзьями-единомышленниками. Розанов особенно ценил нравственное начало в Страхове и огорчался непопулярностью его сочинений. Уже в первом письме к нему Розанов утверждал: «Итак, то, что этот тип людей от 60-х годов и до последнего времени царил у нас — это есть естественная причина равнодушия к Вам, и вы должны смотреть на это как на временное, как на преходящее».
Розанов считал Страхова единственным представителем славянофильства в конце XIX в. «Страхов был верный страж старого славянофильства и не допускал никаких дополнений его», — вспоминал он в 1915 г. в статье о К. Н. Леонтьеве. Он относил Страхова наряду с Леонтьевым к группе мыслителей консервативно-славянской направленности, отмечая, однако, что их консерватизм не похож на практический политический консерватизм M. Н. Каткова, автора 25 томов передовых статей в редактируемой им газете «Московские Ведомости».
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
