Этот том посвящен философским идеям и духовным поискам Льва Николаевича Толстого. В нем собраны частью уже публиковавшиеся, частью написанные для данного издания статьи современных российских и зарубежных исследователей его творчества: философов, филологов, культурологов, историков.
Тематическое многообразие этой книги укоренено в широте интеллектуального горизонта самого Л. Толстого, в разносторонности его стиля жизни и мысли. Однако задача состояла не только в том, чтобы охватить все грани мировоззрения Толстого, но и дать целостное представление о нем.
Судьба Толстого-мыслителя оказалась настолько же несчастной, насколько счастливой была судьба Толстого-художника. Более того, именно несравненное и общепризнанное величие его художественного гения стало препятствием для понимания глубины его философского мировоззрения.
Словно предчувствуя это, а точнее, даже осознавая несовместимость одного с другим, Толстой, погрузившись в духовные поиски, отказался (за небольшими исключениями) от своего художественного творчества.
Общее отношение к учениям Толстого является отрицательным, их не принимает никто кроме небольшого круга его сторонников и последователей,оформившихся в особую общину толстовцев. Существует, наверное, много причин такого неприятия, основная из них состоит, на наш взгляд, в том, что его учения пытаются осмыслить в контексте устоявшихся интеллектуальных традиций — философских и богословских.
Но Толстой шире и по факту, и по замыслу.
Лев Николаевич Толстой - Философия России первой половины XX века
Под ред. А. А. Гусейнова, Т. Г. Щедриной.
М. : Политическая энциклопедия, 2014. — 574 с. : ил.
Философия России первой половины XX века
ISBN 978-5-8243-1880-7
ISBN 978-5-8243-1880-7
Лев Николаевич Толстой - Философия России первой половины XX века - Содержание
От редакторов
Исупов К Г. Чары троянского наследия: Лев Толстой в пространствах приязни и неприятия
Исупов К Г. Чары троянского наследия: Лев Толстой в пространствах приязни и неприятия
Раздел I. Антропологические развороты
- Седакова О. А. Весть Льва Толстого. Вступительные замечания к курсу В. В. Бибихина «Дневники Льва Толстого»
- Бибихин В. В. Дневники Льва Толстого
- Тарасов Б. И. Л. Н. Толстой о человеке, разуме и науке, демократии, цивилизации и прогрессе. («Диалог» писателя на страницах «Дневника» с современниками и потомками)
- Сливицкая О. В. «Человек Толстого» как динамическое тождество
- Полосина А. Н. «Необходимая неприятность?» (Тендерные воззрения Льва Толстого)
Раздел II. Философия жизни
- Мотрошилова И. В. Нравственно-моральное измерение экзистенциального опыта и проблема смерти в художественном творчестве Л. Толстого
- Ольхов П. А. Аполлон Григорьев: Лев Толстой и историзм в русской литературе
- Петровская Е. В. Возраст в толстовской концепции времени: «детство»,«молодость», «старость» в «Войне и мире»
- Зорина А. Д. Исповедальность Льва Толстого: путь к смыслу жизни
Раздел III. Непротивление злу
- Гусейнов А. А. Непротивление злу силой
- Гельфонд (Клюзова) М. Л. Сила зла и зло силы (Проблема соотношения понятий зла и насилия в нравственно-религиозном учении Л. Н. Толстого)
- Христоянопулос А. Порицание Толстым насилия и лжи государства с позиции анархизма
- Христоянопулос А. «Одумайтесь, а то погибнете»: Голос Льва Толстого спустя столетие после его смерти
Раздел IV. Красота и добро
- Мареева Е. В., Mapеев С. Н. О соотношении красоты и добра: Толстой и Достоевский
- Бычков В. В. Эстетика отрицания эстетического
Раздел V. Отношение к христианству и православной церкви
- Новик Вениамин, игумен. Христианский гуманизм как возможность примирения позиций Л. Н. Толстого и русской православной церкви
- Кантор В. К Можно ли видеть в Толстом предтечу большевизма?
- Гельфонд М. Л. Религиозные искания Льва Толстого: Между «Афинами» и «Иерусалимом»
- Луцевич Л. Отлучение Льва Толстого от церкви: история и современность
Раздел VI. Культурно-исторические сопоставления
- Тиме Г. А. Мифообраз Льва Толстого в контексте русско-немецкого диалога XIX—XX веков
- Куделин А. Б. Переписка Мухаммада 'Абду и Льва Толстого (из истории русско-арабских культурных связей в начале XX века)
- Щедрина Т. Г. Лев Толстой и Африкан Спир — русские философы: к истории одного автографа
- Хроника жизни и творчества Л. Н. Толстого. Сост. И. Бендерский
- Библиография. Сост. И. Бендерский
Указатель имен
Сведения об авторах
Сведения об авторах
Лев Николаевич Толстой - Философия России первой половины XX века - Исупов - Чары троянского наследия - Лев Толстой в пространствах приязни и неприятия
Мы будем такими, для которых нет места.
Л. Толстой. Христианское учение
Предисловие к проблеме
Множество людей, читая позднего Толстого мыслителя, испытывают смешанное чувство неловкости и гаснущего пиетета перед великим именем, за которым стоит неоспоримый по своему художническому великолепию мир Толстого-писателя. Несводимость без остатка этих двух ипостасей в единство творческого лица очевидна — сколько бы ни толковала о наличии такового реабилитирующая филология и история отечественной мысли. Проблемой остается не примирение Толстого с самим собой в нашем восприятии (он не нуждается в комплементарном оправдании), но наша позиция доброжелательного понимания Другого в ситуации доверия, а не априорно установленного «почтения».
С толстовским рассказом о жизни нам завещана мысль о жизни, и вот с ней-то и не знают что делать растерявшиеся
наследники, чьи усилия сводятся в основном к тому, чтобы избавить бочку меда от пресловутой ложки дегтя. Парадокс в том, что, совершая эту нехитрую операцию, никто не уверен вполне, что отслоение «проповеди» от «художества» споспешествует окончательному прояснению первой к вящей славе второго.
Увы, эта позиция чтения испытана не раз — и в результате мы оставались все при том же смутном ощущении неправедного дела. Чувство это перерастало в состояние растерянности, а затем в раздражение перед не понятой до конца простотой, столь далекой от простоты. Толстой так и остался для своих оппонентов тревожной загадкой уму и требовательным запросом к совести и сердцу; в его наследии самостоятельной жизнью живет и ширится в проблемном пространстве сложно закрученная гносеологическая интрига и лично к каждому обращенный вопрос, который надо решать не по условиям академической оппонентуры, а внутри единственной жизни и в рамках самосознания. Ситуация эта неплохо описана нашим современником Г. Адамовичем в книге 1967 года: «Проповедь Толстого — очень важное явление в духовной жизни России не только сама по себе, во внутренней и абсолютной своей ценности, но и как "фактор" нашей истории. По существу, она и теперь так же важна, как прежде. От нее можно отмахнуться — "старик блажил", но разделаться с ней нелегко.
Однако эту несомненную, подлинную важность уловить уже невозможно. Она уже не совсем "доходит", будто порвались какие-то провода. Ее только чувствуешь, воспринимаешь издалека, но она бездейственна.
Толстой проповедовал в России предвоенной, предкатастрофической, тихой и патриархально-провинциальной. Казалось, тишина водворилась навеки. Нечего стало делать, естественно было подумать о душе. Толстому страстно откликнулись современники: земские врачи, интеллигенты, даже генералы, растерявшие в общей спячке былую воинственность и безмятежно размечтавшиеся по всяким управлениям и интендантствам. Россия слушала Толстого: он давал ей выход, порыв, волнение, тему существования.
Но сейчас выходов, волнений, тем — хоть отбавляй. Тысячи возражений, тысячи случаев, когда в игру вошли совсем новые элементы... Человек оглушен. Надо бы снова стать земским врачом, но мы уже не земские врачи, нам невозможно собрать то, что рассыпалось, воскресить былой душевный строй и стиль. Толстой со своей нужной правдой уходит в прошлое, а жизнь летит мимо, "без руля и без ветрил".
В реплике Г. Адамовича построена почти идеальная метаисторическая ситуация, в меняющемся контексте которой обычно осуществляет свою судьбу всякая наследная значимость: чтобы убедиться в этом, достаточно вместо имени Толстого поставить «М. Щербатов» или «П. Чаадаев», «Н. Гоголь» или «А. Хомяков» и далее — до «А.Солженицына» включительно.
Только в самые последние годы о Толстом снова начали говорить как о современнике; в недавнюю же эпоху никто не удивился тому, что в неплохом для своего времени «Философском энциклопедическом словаре» (М., 1983) есть статья «Толстовство» и нет — «Толстой Л. Н.»: наследие мыслителя подано в векторе «следа» и агонизирующей тенденции, а не в аспектах авторства и истока. Воистину, как говорил Гегель, «тенденция — это труп». История эмигрантского толстоведения показывает сходную картину: за все годы существования «Пути» была опубликована единственная (!) работа о Толстом (Г. П. Федотова), и то в связи с соловьевским сюжетом «Трех разговоров»;
Толстого в философской публицистике Зарубежья надежно заслонил Достоевский.
Вспоминали о Льве Николаевиче в основном в юбилейные даты — с некоторой неловкостью в чем-то виновного перед ним поколения и как бы пряча глаза под пристальным взглядом Толстого. Это чувство без вины виноватого достойно быть темой специального размышления хотя бы потому, что и теперь мы берем в руки религиозные сочинения великого соотечественника со странным чувством потерявших что-то очень важное, но это «что-то» ощутимо более как сердечное сожаление, а не как очередная утрата нашего люмпенразума.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
