Серия – «Язык. Семиотика. Культура.»
Я надумал записать мои воспоминания. Мысль эта приходила мне в голову не один раз и прежде, но как-то не утверждалась к исполнению, не казалась мне стоящею внимания и даже не казалась сколько-нибудь интересною.
Для самого себя эти воспоминания мне казались совершенно лишними, так как я обладаю весьма живою, скоро возбуждающеюся памятью и потому без труда вспоминаю былое с достаточною подробностью и точностью; для других — мне казалось, что эти воспоминания личного свойства едва ли могут представить какой-либо интерес, кроме разве забавно-анекдотических подробностей порядков, давно отживших свое время.
Так я думал не раз и, даже набрасывая иногда некоторые характеристики прошлого, главным образом школьного моего времени, бросал писанье моих воспоминаний, даже и жег их, как вполне ненадобную, запачканную чернилами бумагу. Но в последние годы случилось мне уже не раз, особенно же при встречах с товарищами, с сущим увлечением и с горячею любовью рассказать несколько эпизодов моей жизни, сделать несколько характеристик людей, с которыми сводила меня судьба моя, и увидал я своими глазами тот живой интерес, с которым меня слушали, и [обнаружил] полнейший во всем пере-лом русской жизни, который я пережил сам, чувствуя в нем лишь преддверие будущего, может быть еще более широкого роста моей родины.
В самом деле, я отлично помню образцы крепостного права во всей его жестокой, безобразной, проклятой безжалостности публичных плетей, отправления в Сибирь тысяч прикованных к канату людей — помню время без железных дорог и пароходов, без телеграфов и телефонов, без печатного слова, без фотографий, без свободной науки, без великого множества нынешних обыден-ных, даже незамечаемых удобств во всем, появившихся после незабвеннейшего девятнадцатого февраля 1861 года, этого сущего воскресения моей родины.
Русская духовная музыка в документах и материалах. Том IV – Степан Васильевич Смоленский. Воспоминания: Казань, Москва, Петербург
Издательство – «Языки славянской культуры» – 688 с.
Москва – 2002 г.
ISBN 5-94457-056-3
Русская духовная музыка в документах и материалах. Том IV – Степан Васильевич Смоленский. Воспоминания: Казань, Москва, Петербург – Содержание
- От научного редактора (Марина Рахманова)
- Степан Васильевич Смоленский и судьба его архива (Надежда Кабанова)
- Воспоминания
- Вступление
- Глава I. Детство и школьные годы
- Глава II. Семья моего отца и друзья нашей семьи
- Глава III. Университет
- Глава IV. В суде (1872—1875)
- Глава V. Музыка в Казани в шестидесятых — семидесятых годах
- Глава VI. Н. И. Ильминский и моя служба в Казанской инородческой учительской семинарии
- Глава VIIA. Москва. Консерватория
- Глава VIIE. Москва. Синодальный хор и училище церковного пения
- Глава VIII. С. А. Рачинский и Татево
- Глава XI. Придворная певческая капелла
- Комментарии
- К вступлению и главе I
- К главе II
- К главе III
- К главе IV
- К главе V
- К главе VI
- К главе VIIA
- К главе VIIB
- К главе VIII
- К главе IX
- Приложения
- Приложение 1. Памяти В. Н. Пасхалова
- Памяти С. А. Рачинского
- Знакомство со старообрядцами
- Значение современного старообрядчества для желающих изучить древнерусское церковное пение
- Приложение 2. Степан Васильевич Смоленский.
- Биографический очерк (Н. Ф. Финдейзен)
- Приложение 3. Каталог опубликованных работ С. В. Смоленского с данными о местонахождении сохранившихся автографов и подготовительных материалов
- Именной указатель
Русская духовная музыка в документах и материалах. Том IV – Степан Васильевич Смоленский. Воспоминания: Казань, Москва, Петербург – Университет
Университет произвел на меня в свое время столь сильное действие, что я воспитал в себе, как к концу моего в нем пребывания, так особенно после окончания курса, какое-то особое чувство — не только глубочайшего почтения, но чего-то еще большего, можно сказать благоговейного. До сих пор 5 ноября, день моей alma mater, я чествую как мой сердечный праздник, бла-годарно приветствуя родной мне, чудесный в мое время Казанский университет. В нем я совершенно переродился, просветился и заложил в себе твердые основы мировоззрения, развиваемые мною с тех пор с постоянным трудом и с неизменным в них постоянством. Я не могу сказать, чтобы то было прямым следствием прослушанных мною курсов.
Скорее это было личным влиянием профессоров на молодую натуру, влиянием общего подъема духа в конце шестидесятых годов и наслаждения впервые испытанною свободою мышления и общения. Как почти все молодые люди, я затруднился решить летом 1867 года вопрос о направлении моих симпатий и способностей к тем или другим наукам. Кроме того, я не имел еще достаточно определенного представления о содержании курсов некоторых факультетов. Медицина и математика мне были не по душе; естествознание, науки юридические и политические были мне известны в некоторых случаях только по названиям, а в лучших случаях лишь по их программам.
Совет отца и Н. И. Ильминского совпал со смутно сознаваемыми тогда моими симпатиями к историческим знаниям, и я поступил на филологический факультет. Выбор этот, вполне безошибочный по отношению к моим научным склонностям, оказался на самом деле рано временным, так как я был мало подготовлен для уразумения философских курсов, не знал греческого языка и, кроме того, страстно был увлечен музыкою, отнимавшею у меня много времени. Несмотря на довольно добросовестные занятия, я понял к концу первого же учебного года, что моих сил не хватает для успешности моих занятий на филологическом факультете, как мне ни нравились курсы логики, психологии, русской литературы, русской истории и всеобщей истории.
Однако курсы древних языков и славянских наречий были для меня чрезвычайно трудны, а курсы греческой литературы и сравнительного языкознания — прямо непосильны. Несколько прослушанных мною лекций политической экономии, философии права, энциклопедии права и истории русского права так заинтересовали меня, что я, приняв в расчет желание продолжать занятия музыкою, перешел в 1868 году в студенты юридического факультета по разряду государственных наук. Впоследствии, через три года после окончания курса, склонность к историческим знаниям взяла, однако, свое снова. Практика юриста-криминалиста обуяла меня еще в университете на третьем курсе, когда я проштудировал курсы уголовного права Спасовича, уголовного судопроизводства Таганцева и посетил, по крайней мере, двадцать пять— тридцать заседаний Окружного суда.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
