Рясов - Образ без цели - Эссе о литературе, теологии и праве

Вот НЕСКОЛЬКО ВОПРОСОВ:

- Существуют ли пространства, принципиально не охватываемые теологией?

- Может ли литература стать проводником в эти сферы или любой художественный образ неизбежно приносит с собой эсхатологических призраков?

- Способен ли стиль письма обозначить линию сопротивления - в том числе политического?

Обращая внимание на проблему взаимосвязи права, экономики и образа, нужно не забывать, что этим вопросам предшествует еще один: как рождается теологическое мышление? Но, возможно, ответ на него также окажется связан с категорией образа, а в первую очередь - со взаимоотношением между образом и трансцендентностью. Так или иначе, основным направлением поиска ответов здесь оказывается не религиозная, а художественная литература.

Предпочтение в разговоре об образе - прежде всего словесности, а не всей области искусства, - предполагает не только сохранение более обозримого горизонта, но и дает возможность не покидать территории, которая в равной мере обуславливает существование как теологии, так и художественной литературы. Неслучаен и выбор модернистских текстов, поскольку есть некоторые основания считать их наиболее четко артикулировавшими поставленные проблемы. А вот что касается примеров, преимущественно взятых из произведений франкоязычных писателей, то их в какой-то степени можно назвать произвольными.

* * *

Почему, когда видишь «Процесс» и «Замок» в списках романов-антиутопий, возникает чувство неловкости? Откуда оно берется? Дело не только в том, что это жанровое определение кажется слишком узким для текстов Франца Кафки: понятие антиутопия едва ли будет работать, даже если мы вообразим, что проблематика этих романов не выходит за рамки взаимоотношений героя с разладившейся - но оттого лишь более жестокой - юридической системой. Скорее дело в том, что пониманию текстов Кафки не способствует само представление о погрязшем в ненужной бюрократии аппарате, который мог бы быть совсем иным, а при определенном усилии даже поддастся ремонту и снова начнет исправно функционировать. Нет, этот механизм подчинен своей внутренней логике. И своеобразной точкой отсчета здесь оказывается не крупная проза, а миниатюра под названием «К вопросу о законах». Хотя эта притча повествует о некоем народе, управляемом аристократами, она недвусмысленно указывает на теологические основания всякого права: «Законы идут из глубокой древности, над их истолкованием люди трудились века, так что само истолкование теперь обрело силу закона». Синхронии права и нескончаемому производству юридических документов у Кафки всегда сопутствует диахрония: онтология Закона, уходящая корнями в непроглядный мрак истории.