Шама - История евреев - Обретение слов - 1000 год до н. э. - 1492 год н. э.

Нельзя сказать, что я не был предупрежден. «Сын мой, вещает убеленный сединами Екклесиаст, или Проповедник, составлять много книг конца не будет, и много читать — утомительно для тела». Любой, кто дерзает заняться еврейской историей, с неизбежным трепетом осознает, какие громады многотомных ученых трудов возвышаются за его спиной. И все же сорок лет назад я согласился завершить исследование по истории евреев, оставшееся неоконченным после смерти Сесила Рота, одного из ученых, посвятивших всю свою жизнь этой теме. В то время я работал над книгой о Ротшильдах и Палестине. Вместе со своим другом и коллегой по Кембриджскому университету Николасом де Ланжем, специалистом по еврейской философии поздней античности и переводчиком Амоса Оза, я штудировал постбиблейскую историю в ходе общения со студентами в рамках неформального семинара, проводившегося в моей квартире при колледже Христа. На пару часов после ужина у меня собиралась теплая компания, состоявшая из мудрецов, лжепророков, поэтов и демагогов, которые щелкали орехи, пили вино и жонглировали остротами, пользуясь неисчерпаемым кладезем еврейских слов.

 

Однако мы с Николасом собирали эту публику из более серьезных мотивов. Мы считали, что раввинистика единственная область, на поле которой могут встречаться специалисты по истории или литературе с целью обсуждения еврейской культуры, что само по себе было убедительным свидетельством того, насколько сильно отделилась эта тема от научного мейнстрима. К тому моменту, когда я получил приглашение закончить том Сесила Рота, появились другие веские причины стремиться установить связь между историей евреев и историями других народов. На дворе был 1973 год. Только что завершилась Война Судного дня. Очередной военный успех не вскружил израильтянам голову, как это было семью годами ранее, после Шестидневной войны. В ходе нового конфликта шансы противоборствующих сторон были почти равны, особенно в тот момент, когда египтяне дерзко форсировали Суэцкий канал и двинулись вглубь Синайского полуострова. Обстоятельства менялись на глазах; то, что ранее казалось незыблемым, теперь таковым не являлось. В последующие годы чувство превосходства, присущее еврейской истории на обоих концах ее многотысячелетней хронологии, стало предметом беспощадной критики со стороны самих евреев. Библейская археология сделала радикальный поворот в сторону скепсиса. Начала всплывать болезненная правда о том, что на самом деле произошло между евреями и палестинцами в 1948 году. Продолжительная оккупация отныне воспринималась как непреложный факт, и возможность интифады уже не казалась чисто гипотетической. Любой разговор с неевреями о еврейской истории неизбежно сводился к теме палестино-израильского конфликта. Все остальное, что вполне естественно, по-прежнему застилала трагическая пелена дыма крематориев. Беспрецедентный масштаб той катастрофы, казалось, требовал как от евреев, так и от неевреев затворить уста перед ее грандиозностью.

 

Но какую бы цену ни приходилось платить за нарушение молчания, историк обязан это сделать. Я был уверен, что, работая над постсредневековой историей для широкого круга читателей — историей, придающей основное значение коллективному опыту, который ни в коем случае не сводится к сценам преследования и резни, — я смогу выступать в качестве собеседника, убеждающего аудиторию (в том числе составителей курсов по истории) в том, что никакая история, независимо от места и времени, стоящих в центре исследования, не может быть полной без еврейской истории и что последняя далеко не исчерпывается погромами и раввинистикой и населена не одними древними жертвами и современными завоевателями.

 

Екатеринбург : Гонзо, 2019. - 496 с.

ISBN 978-5-904577-63-6

 

Предисловие

ЧАСТЬ I. Папирусы, черепки, пергаменты

ЧАСТЬ II. Мозаика, пергамент, бумага

Карты

Библиография

Благодарности