Сибрук Уильям - Приключения в Аравии

Фуад Таймани, мой провожатый, заметно нервничал. Действительно, пейзаж не внушал доверия. Спустившись из Хаурана в сторону древней пустыни Моав, мы уже несколько дней ехали по ровной пустоши и теперь приближались к череде уродливых бесплодных холмов.

Английский, который Фуад выучил в миссионерской школе, был удивительно старомодным, и в словах моего проводника сквозил поистине шекспировский трагизм:

— Увы, мой господин, зерно уж на исходе. Средь бедуинов голод. Боюсь, что могут ринуться на нас и погубить.

Когда мы въехали на холмы, он продолжил:

— Молю вас, господин, отпустите нас скорее, ибо зло витает в этом месте. Намедни здесь, неподалеку — как нас предупредили в Рамтахе — бедуины напали на человека и лишили его верблюда, а когда он закричал и побежал за ними, они лишили жизни и его.

Я не особо боялся распрощаться с жизнью. Бедуины хоть и являются профессиональными разбойниками, но они редко убивают фаренги настолько близко от французских и британских постов, где находились мы сейчас. Простое ограбление — пусть даже сопровождающееся иногда кровопролитием туземцев — не влечет за собой особых последствий, но за убийством европейца обычно следуют военные самолеты и виселицы. Если не удается поймать виновных, то вешают нескольких их кузенов или соплеменников.

Однако на следующий день среди скалистых ущелий, расположенных менее чем в шести часах езды от Аммана, Фуад, шедший в нескольких шагах впереди меня по теснине, повернул под острым углом и обреченно воскликнул;

— Йа вайль имми! [Увы, горе моей матери!]

За мгновение, пока голова моей кобылы повернула туда же, я не успел осознать значение его скорбного возгласа. Я не мог понять, что такого мы встретили в этом одиноком месте, что могло бы вызвать горе у старухи, оставшейся в горах Ливана. Я представил себе давно потерянного второго сына, лежащего мертвым или раненым на нашем пути.

Каково же было мое изумление, когда вместо этого перед нами предстали шестеро грязных, злобного вида всадников. У каждого на луке седла была приторочена винтовка.

Но даже в тот момент я не был уверен, что они собирались нас ограбить, потому что за время этого странного маленького спектакля никто не взвел курка и не выхватил оружия. Впоследствии выяснилось, что нас «пасли» двое их спутников, которые спешились и затаились среди скал.

После первого крика боли Фуад вел себя великолепно. Он обменялся с главарем несколькими фразами, которые я не смог разобрать, и обратился ко мне:

— Нам жизни сохранят, но отберут пожитки. И лошадей они намерены лишить нас тоже. Но платье, дабы прикрыть нагие спины, и бурдюки с водой оставят, чтоб путь держать в Амман пешком могли мы.