Синезий Киренский - Трактаты и гимны - QUADRIVIUM

Настоящий том охватывает собой все сохранившиеся трактаты и гимны Синезия.

 

Перевод выполнен по изданию: Synesios de Сугёпе. Texte etabli et traduit par Christian Lacombrade. Paris: Les Belles lettres, 1978-2000. С учетом: Synesius, of Cyrene, Bishop of Ptolemais. The essays and hymns of Synesius of Cyrene, including the Address to the Emperor Arcadius and the political speeches.

 

Translated into English with introd. and notes by Augustine FitzGerald. London: Oxford University Press, 1930; и Synesius, of Cyrene, Bishop oj Ptolemais. The letters of Synesius of Cyrene. Oxford: Oxford University Press; London: Humphrey Milford, 1926.

 

В качестве приложений мы публикуем трактат Плутарха Херонейского, свидетельствующий о до-иудейских и до-христианских корнях и формах полемики эллинофилов и варварофилов в рамках самого эллинства; а также главы из трактата К. Г. Юнга, дающие представление о современном, эмпирическом рассмотрении круга философских вопросов, обсуждаемых Синезием в трактате «О сновидениях».

 

В связи с богословско-философской проблематикой тома мы нашли нужным опубликовать гимны Синезия в прозаическом переводе, отложив публикацию метрических версий до второго тома, в который войдут все письма мыслителя.

 

Санкт-Петербург: «Свое издательство», 2012. — 568 с, илл.

ISBN: 9-785-4386-5132-1

Синезий Киренский, митрополит Птолемаиды и Пентаполя

 

Синезий Киренский - Трактаты и гимны - Содержание

От переводчика и составителя
Похвала лысине

К Пэонию
О царстве
Египетские речи, или о Промысле
О жизни по Диону
О сновидениях
Гимны
Беседы

Сидаш Т. Г. Что есть эллинское христианство?
Введение
I. Жизнь и творчество Синезия Киренского, митрополита Птолемаиды и Пентаполя
II. Политическая философия Синезия Киренского
1.    Эвдемоническая этика как основание аскетизма
2.    Царь — Бодхисатва
3.    Царственное плетение
4.    Царь как имя Бога. Монархия души
5.    Общение и царство
III.    Антропологическое введение в космологическую психологию
1.    Традиция идеализации варварства в эллинской литературе от гиппемолгов и абиев до жития св. Антония
2.    Критика монашеской идеологии и идеалов Синезием
IV.    Космологическая психология Синезия
V.    Богословие
VI.    Космология
Заключение
Экскурс I
Экскурс II

Приложения
Плутарх Херонейский. О злонравии Геродотаь(перевод Т. Г. Сидаша)
К. Г. Юнг. Главы из работы «Синхронность как принцип непричинных связей»

 

 

С необходимостью ли всякий из эллинов, принявший Исуса Христа своим Спасителем, принимал также и ту эллинофобскую философию, которая знакома нам по сочинениям апологетов? Всякий ли эллин становился для иудеохристиан «своим», всякий ли говорил по принятии христианства об эллинах и варварах «мы»? Если же допустить, что не всякий, то с необходимостью ли он оказывался еретиком? Насколько сама возникшая в IV в. «вселенская церковь» придерживалась варварофильской идеологии первых веков? Этими вопросами обычно не задаются, однако если их все-таки поставить, мы должны будем отвечать на них по большей части отрицательно. В таком случае, первое, что нам следует сделать, это уяснить содержание термина «эллинское христианство», сравнив его с аналогичным конструктом — с «иудеохристианством», столетие обращения которого в научных кругах мы могли бы отметить лет 10-15 назад.

 

Итак, термин «иудеохристианство» возник в исторической науке в связи с необходимостью обозначить конгломерат христианских общин, в которых вера в Исуса сочеталась с исполнением закона Моисеева в той или иной мере и форме, особенно принимая во внимание тот факт, что отнюдь не все они находились в первые века в общении с христианами из не-иудеев, а впоследствии — со вселенской (т. е. имперской) церковью. До конца XIX столетия в связи с этим феноменом находили достаточным говорить исключительно о различных еретиках, особенно об евионитах — вообще, феномен этот понимался исключительно как локальный, второстепенный и давно прошедший. Однако в последующее столетие стало ясно, что евиониты — имя столь же собирательное, как — скажем — индуисты, что в реальности существовало огромное количество как самих таких «евионитских» общин, так и «евионитских» учений (а вероятно, и Писаний).

 

Более того, по мере осознания зависимости раннего христианства от иудейской теософии рубежа эр и современного ей иудейского аскетического сектантства, стали обращать внимание и на то, что сам Иисус прожил жизнь скорее «евионита», нежели «католика» или «ортодокса» в позднейшем понимании этих слов, и что то же самое относится еще даже в большей мере к апостолу Иоанну и его кругу[1]. Наконец, стало возможным понять иудеохристианство как нечто конституирующее христианство как таковое, нечто непреходящее, вышедшее на историческую сцену отнюдь не с целью раствориться во вселенской церкви, как только она возникнет и окрепнет. В рамках этого сознания в течение последнего века возникло и существует значительное количество религиозных групп «мессианскихиудеев/евреев». Параллельно со становлением исторического термина «иудеохристианство» происходило и становление соответствующей аксиологии: появилось понятие «иудеохристианские ценности», имевшее и имеющее строго положительное содержание в трудах либеральных государственников (особенно в США) и строго отрицательное содержание у всех последователей Ницше (особенно в континентальной Европе).

 

Что нам следует в связи с этим сказать об эллинском христианстве? Мы вводим данный термин, чтобы обозначить те явления в интеллектуальной жизни ранней церкви, необходимой предпосылкой которых было понимание классической эллинской древности (в целом или в каком-то из конституирующих ее аспектов) как «нашего Ветхого Завета»[2]. Вполне понятно, что еще вне всякой связи с христианством — в устах Нумения Апа-мейского и Филона Александрийского — иудейское и эллинское предания оказываются источниками истинной философии, понимаемой в свою очередь как истинная религия. В гностических общинах такое понимание, по-видимому, не только сохраняется, но и расширяется: тексты, атрибутируемые Гермесу Трисме-гисту, Зороастру, Халдейские Оракулы и т. п. — получают в них статус Откровений.

 

Именно эта множественность, однако, выводит гностицизм за рамки эллинского христианства, ибо нас, как мы выше сказали, будут интересовать феномены, опирающиеся исключительно или главным образом на эллинскую почву. Здесь мы вряд ли сможем говорить об общинах: как в силу того, что ко II в. н. э. эллины как народ фактически исчезли на Балканском полуострове[3], так и в силу победы в IV в. н. э. — сначала в рамках языческой империи при Диоклетиане, а затем и в христианской империи Константина — азиатского идеологического и культурно-политического стиля. Гибель полисности в это время была одной из граней внутренней варваризации, которая (подобное стремится к подобному!) словно бы привлекала нашествия варваров извне.

 

Таким образом, определяемая термином «эллинское христианство» действительность — это по необходимости политическая, литературная, религиозная деятельность отдельных лиц, двигавшихся в ту эпоху «против течения». При взгляде на дальнейшую судьбу и резонанс «эллинского христианства» мы должны будем признать, что как и «иудеохристианство» оно имеет свою самостоятельную судьбу, проходя транзитивно сквозь всю историю христианства и имея значение конституирующего принципа. Думаю, не ошибусь, сказав, что возвращение к эллинскому христианству составляло всегда само существо всех европейских «ренессансов» в прошлом и, несомненно, составит в будущем, если они случатся.

 

Вероятно, можно представить и некие идеологическо-политические корреляты «эллинского христианства» сегодня (или, во всяком случае — то, что могло бы так называться). Мы без труда могли бы указать на ряд довольно нелепых попыток создания такого рода идеологии в странах фашистской ориентации в середине прошлого века. Однако поскольку понятие ценности является вехой сознания светского и секулярного, то и те манипуляции с общественным сознанием, для которых собственно и важны понятия «иудеохристианских» или «эллинохристианских» ценностей, не имеют отношения ни к какой вообще религии.

---

---