Слободнюк - Идущие путями зла

Эта книга — о дьяволе. Точнее — об одном из бесчисленных воплощений Мирового Зла: дьяволе русского модернизма.

 

Обращение к подобной теме не случайно. Переосмысление важнейших явлений литературного процесса, происходящее в современной науке, требует изучения ряда материалов, ранее исключенных из обращения. Очевидно, что грандиозный образ владыки тьмы занимает в этом ряду весьма почетное место.

 

«Но как же так?» — возразят одни и приведут в пример длинный список работ, посвященных колдовству, магии, суевериям. «Да, вы правы, — отвечу я, — только вот о литературном дьяволе модернизма там нет ни слова».

«Еще чего! — возмутятся другие. — А как же труды о Мережковском, о Блоке?» «Не стану спорить, — отвечу я, — только вот нечисть, антихристы и прочие это не дьявол, а его свита».

 

«А Достоевский? А Воланд?» — возопит оппонент. «Воланд? — удивлюсь я. — Так ведь у него была бабушка, перечитайте-ка сцены бала. У дьявола же, как известно, был только один старший родственник — иудео-христианский Бог. Что касается Достоевского, так ведь черти тоже не занимают высоких постов в демонической иерархии, просто мелкая сошка...»

Переходные периоды между историческими эпохами всегда сопровождаются кризисными явлениями в сфере общественного сознания. Рушатся морально-этические стереотипы, на смену старым религиозным доктринам приходят новые; формируются иные, совершенно непривычные системы ценностей. Но, пожалуй, одна из составляющих кризисного сознания уже на протяжении двух тысячелетий остается неизменной. Это — древний гностицизм. Учение, возникшее как антитеза набирающему силу христианству (и тогда же разгромленное), меняя личины, регулярно возникало из небытия в самые страшные периоды истории человечества. Не было исключением и наше Отечество. Со времен Древней Руси гностицизм неоднократно напоминал о себе то движением волхвов, то хлыстовскими радениями, то проповедью Льва Толстого. Однако наиболее мощный всплеск гностических настроений можно видеть на рубеже XIX—XX веков. Идет ли речь об учении Вл. Соловьева или философии С. Н. Булгакова; поднимается ли вопрос о деградации исторического христианства (Д. С. Мережковский, Л. Н. Толстой) — всюду звучат ссылки на учения древних гностиков. Гностицизму посвящают разделы в монографиях, против него ведут войну и католическая, и православная церкви.

 

Но стоит обратиться к литературоведению, и из бушующей стихии сразу же попадаешь в мертвый штиль. Возникает впечатление, что русские писатели, и в первую очередь модернисты, задававшие тон в начале XX века, вовсе не ведали о крестовом походе против древней «ереси». Странность отмеченного факта усугубляется еще и тем, что именно русские модернисты создали целое литературное направление, напрямую связанное с такими идеями гностических доктрин, как: христианский Бог — олицетворение Мирового Зла, христианский дьявол — олицетворение истинной мудрости Божества и пр. Речь идет о произведениях, до сей поры традиционно относимых к так называемой «сатанинской» литературе: «Огненный ангел» В. Брюсова, ряд стихотворений Ф. Сологуба, «Злые чары» К. Бальмонта и т. д. Парадоксально — произведения, решающие проблемы, связанные с Мировым Злом, никоим образом не соотносятся с единственным, по сути, учением, поставившем в центре своего внимания вопрос о причинах существования зла. Среди огромного количества рецензий, статей, посвященных феномену русского «сатанизма», нет ни одной, где шла бы речь о гностических влияниях. Повышенный интерес модернистов к проблеме Мирового Зла объясняется увлечением философией Ницше, Шопенгауэра, определенными сторонами учения Достоевского, кризисом исторического христианства, но о гностицизме — ни слова.