Софронова - Джон Колет: христианский мыслитель

Предлагаемое вниманию читателей исследование посвящено анализу творческого наследия Джона Колета (1467—1519) — настоятеля собора св. Павла в Лондоне, известного теолога, реформатора, проповедника, ревнителя христианского просвещения. Колет происходил из богатой и влиятельной семьи. Его отец Генри Колет (1430?—1505) был богатейшим купцом-мерсером, лорд-мэром английской столицы, мать — Кристиан Невет (1446?—1521) принадлежала к древнему аристократическому роду, генеалогия которого восходит к донорманнскому периоду. Единственный оставшийся в живых из двадцати двух детей, Дж. Колет унаследовал значительные земельные владения в Лондоне и за его пределами и впоследствии употребил это наследство на благотворительные цели. Закончив Кембриджский университет, в 1492—1496 гг. совершил традиционное для английских интеллектуалов того времени образовательное путешествие на континент, в ходе которого познакомился с идеями флорентийских неоплатоников М. Фичино и Дж. Пико дела Мирандола и переписывался с главой Платоновской академии.

 

По возвращении на родину, обосновался в Оксфорде и в рамках университетского курса теологии впервые в Англии публично толковал Послания апостола Павла. Высокую оценку экзегетическим лекциям Колета дал Эразм Роттердамский, посетивший Оксфорд в 1499 г. и ставший с этого времени его активным корреспондентом и близким другом. Признанный глава оксфордских интеллектуалов, Колет был духовным наставником Т. Мора, связан узами дружбы с гуманистами У Гроцином, Т. Линакром, У Лили. Он владел несколькими церковными бенефициями, самой значительной из занимаемых им церковных должностей была должность настоятеля собора св. Павла — кафедрального храма английской столицы (1504—1519). Глубоко убежденный в необходимости реформирования церковной жизни декан предпринял попытку ее осуществления в рамках канониката собора, разработав новую редакцию Устава. Современники знали Дж. Колета как ревнителя христианского благочестия, талантливого проповедника, имевшего влияние при дворе Генриха VIII. Его «Соборная проповедь» (1512), включавшая наряду с критикой пороков клира программу церковной реформы, стала основанием для причисления Колета к традиции раннего протестантизма. В 1509 г. декан основал грамматическую школу св. Павла, где стараниями его друзей-гуманистов была реализована гуманистическая учебная программа, включавшая освоение как латинской, так и греческой словесности.

 

М.; СПб.: Центр гуманитарных инициатив, 2016. — 440 с. — (MEDIAEVALIA)

ISBN 978-5-98712-654-7

 

Глава I. Джон Колет в памяти современников и интерпретации исследователей. 

Глава II. «Какова плантация, таково и дерево»: духовные и интеллектуальные истоки мировоззрения Дж. Колета. 

Глава III. Джон Колет и гуманизм: своеобразный характер учености христианского интеллектуала 

Глава IV. Джон Колет и «христианский гуманизм» Эразма 

Глава V. Теология Дж. Колета и Реформация 

 

К числу доказательств протестантского (или протопротестантского) характера мировоззрения Колета исследователи, как правило, относят ряд связанных между собой аргументов: обвинение его в ереси, склонность к иконоборчеству, неприязнь к реликвиям и паломничествам, игнорирование молитв святым, симпатии к Виклифу и гуситам, популярность его проповедей среди лоллардов и, наконец, высокая оценка Колета со стороны протестантов. Все перечисленные доводы в той или иной мере затрагивают тему ереси, следовательно, для адекватного определения места Колета в религиозной истории предреформационной Англии представляется необходимым специально остановиться на проблеме отношения Колета к ереси, в частности, к лоллардизму. Её решение включает ряд взаимосвязанных аспектов: во-первых, переоценку сведений источников об обвинении декана в ереси; во-вторых, исследование других его сочинений с целью обнаружения в них гетеро- доксии; в-третьих, анализ взаимоотношений Колета и лоллардов Лондона и округи.

 

Обвинение декана собора св. Павла в ереси отразилось в памяти современников — Эразма Роттердамского, У. Тиндела, а также более поздних протестантских авторов XVI в. — Хью Латимера и Джона Фокса, отметивших этот факт в своих сочинениях. Однако их сообщения не следует воспринимать без критики (а именно такая позиция характерна для подавляющего большинства исследований266), тем более что документальные свидетельства о преследовании Колета за ересь отсутствуют. Эразм обсуждает этот непростой момент в жизни Колета в его биографии. Слова Эразма заслуживают самого пристального внимания в силу того, что Роттердамец жил тогда267 в Англии и получал информацию из первых рук, в том числе, от самого Колета. Кроме того, на наш взгляд, важно учесть следующее обстоятельство. Как уже говорилось ранее268, Эразм, создавая биографию Колета, стремился на ее примере показать иной, отличный от Лютера, тип реформатора и тем самым вернуть Йонаса из лютеранского лагеря. Для достижения этой цели Эразму было бы целесообразнее вовсе не писать о преследовании Колета за ересь, поскольку оно давало Йонасу повод усмотреть в нем свидетельство близости Колета и Лютера, и тогда усилия Эразма по возвращению Йонаса из числа протестантов оказались бы тщетны. Но Роттердамец сообщил об обвинении. Видимо, оттого, что оно было реальным, и Йонас знал о нем. Описание этого события в биографии является весьма пространным и детальным — более 30 строк в фундаментальном издании письма в корпусе П.С. Аллена — и включено в раздел о «скорбях» (“tempestates”), которые декан претерпел из-за гонений со стороны его непосредственного церковного руководителя — лондонского епископа Ричарда Фитцджеймса269. Приведем этот пассаж:

 

«когда ненависть престарелого епископа — ему было тогда не менее восьмидесяти — стала уж слишком дикой, чтобы ее можно было сдерживать, он, призвав двух таких же [как он сам] благоразумных и не менее ядовитых епископов, стал притеснять Колета, используя то оружие, к которому они обычно прибегают, замыслив кого-то погубить. Он донес на него архиепископу Кентерберийскому270, приведя несколько фраз, взятых из проповедей Колета. Из них первая была о том, что Колет якобы учил не поклоняться образам. Вторая — что он, объясняя то место из Евангелия — “Паси, паси, паси овец моих”271 — якобы отвергал гостеприимство, воспетое апостолом Павлом272. Соглашаясь в первом и втором случаях с остальными комментаторами: паси примером [своей] жизни, паси словом учения, в третьем — расходился во мнении, отказываясь признать, что апостолы, которые тогда были бедны, предписывали пасти своих овец материальным вспомоществованием, и вместо этого он предлагал что-то иное. Третье [обвинение] — что он в проповеди осудил тех, кто проповедует “по бумажке”, (что многие тогда в Англии равнодушно делали), тем самым косвенно обвинил [своего] епископа, который обычно поступал так по старости лет. Архиепископ, которому были отлично известны достоинства Колета, принял сторону невиновного, став ему вместо судьи покровителем. Сам же Колет не счел достойным отвечать на эти и другие, [еще] более глупые обвинения»273.

 

Из сообщения Эразма отметим для дальнейшего обсуждения следующие моменты: во-первых, обвинителями Колета выступили представители епископата — лондонский епископ Ричард Фитцджеймс и два других епископа, чьи имена не названы274; во-вторых, Колету были вменены три «еретические заблуждения» — отказ от поклонения образам, неортодоксальное толкование евангельского пассажа, критика практики чтения проповеди; в-третьих, имели место некие другие пункты обвинения, названные биографом «еще более глупыми»; в-четвертых, покровительство архиепископа Уильяма Уорема спасло Колета от суда. Из всего сказанного Эразмом, единственным фактом, который изначально не вызывает сомнений, является связь обвинения с конфликтом Колета и епископа Фитцджеймса — без конфликта не было б обвинения. Отложим ненадолго попытку ответить на вопрос, было ли это столкновение единственной подоплекой обвинений, на чем настаивает Эразм, либо Колет действительно склонялся к ереси. Прежде всего, если признать взаимосвязь данных обстоятельств, можно получить основание для корректной датировки обвинения. Исследователи не пришли к единому мнению в этом вопросе. В частности, Б.Т. Райен указывает на период между 1505— 1519 гг.275, однако столь приблизительное датирование нельзя счесть приемлемым. Большинство биографов относят событие к весне 1513 г., так как полагают, что результатом обвинения было временное отстранение Колета от кафедры, которое имело место весной-летом 1513 г. При этом ученые ссылаются на два послания Роттердамца настоятелю — от 11 июля и 31 октября 1513 г., якобы фиксирующие начало и завершение гонений на Колета со стороны епископа276. На наш взгляд, связывать эти эпистолы с обвинениями в ереси нет достаточных оснований. Изложенные в них факты свидетельствуют о трудностях Колета, которые могли быть и, скорее всего, связаны с другими обстоятельствами. В последнем из них (31 октября 1513 г.) гуманист поздравлял Колета с вновь обретенным покоем и возобновлением проповедования277. Почему декан не проповедовал? Возможно, причиной тому были его болезнь или путешествие, но о них нам ничего неизвестно. Более достоверным объяснением может служить запрет, наложенный на него архиепископом278. Заметим, что в письме не говорится ни о причинах епитимии, ни о ее длительности279. Из слов Эразма можно почерпнуть только один неоспоримый факт — в конце октября 1513 г. Колет вновь начал проповедование. Вероятно, запрещение, примененное к нему некоторое время назад, было снято. Но доказательств ереси декана в этом письме мы не обнаруживаем.