Сузо - Книга Вечной Премудрости

Несмотря на то, что в общих курсах по истории средневековой философии или теологии образ Генриха Сузо обычно скрывается в тени его учителя Майстера Экхарта, и поэтому его мышлению в целом отводится второстепенная роль в рубрике «Немецкая мис­тика», сочинения Сузо в более широкой историко-философской перспективе представляются явлением отнюдь не заурядным. 

 

В них словно бы возрождаются идущие от античности и раннего христианства традиции понимания философии не только как те­оретической дисциплины, но и как жизненной мудрости, откры­вающей человеку смысл жизни и реализующей его на практике.

 

Конечно, в тексте Сузо хватает и теоретических пассажей. Напри­мер, в «Книге Истины» и в главах 46-53 его «Жизнеописания» он проводит тончайшее различие между Божественной сущностью и сущностью сотворенных вещей, обнаруживая их общую основу в непостижимом внутритринитарном Божественном бытии. Однако вряд ли эти теоретические построения можно рассматривать как оригинальные достижения Генриха Сузо, возможные без влияния на него сочинений Майстера Экхарта. 

 

 

Пер. со средневерхненемецкого М. Хорькова

М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2008.-296 с. 

ISBN 978-5-94242-046-8

 

Михаил Хорьков, Созерцание страстей Христовых и Philosophia spiritualis d сочинениях Генриха Сузо 

Предисловие. Как и для чего следует читать и изучать Генриха Сузо

 

1. Место и значение Генриха Сузо в немецкой средневековой мистике

2. Истоки и источники philosophia spiritualis Генриха Сузо

   a. Philosophia spiritualis и церковная традиция

   b. Ipsa philosophia Christus

   c. Послания an. Павла и philosophia spiritualis Генриха Сузо

   d. Генрих Сузо и Бернард Клервосский

   e. Генрих Сузо и Бонавентура

3. «Книга Вечной Премудрости» как центральное сочинение Генриха Сузо

4. Генрих Сузо и западноевропейская университетская культура середины XIV — начала XV вв

Пролог

Глава 1. Как некоторые люди направляются Богом, сами того не ведая

Глава 2. Что представлял собой путь к распятию на Кресте 

ЧАСТЬ II 

 

На первый взгляд может показаться, что издавать книгу с пере­водом сочинения Генриха Сузо (ок. 1295 — 1366 гг.) на русский язык — значит делать ее заведомо достоянием немногих знатоков и ряда падких на духовную экзотику любителей средневековой мистики. Что значительного и важного может рассказать живший в XIV в. немецкий монах-доминиканец, причисленный в 1831 г. к лику блаженных, современному читателю? В самом деле, при всей неординарности своей личности и своих сочинений Генрих Сузо не вписывается в сложившиеся представления о великих людях Средневековья: возвышенных мыслителях, духовных лидерах, не­погрешимых святых.

 

Его принято относить к фигурам второсте­пенным, достойным разве что помещения на второй план, причем не на всякой картине. В более узком кругу немецких мистиков, к которому он приписан усилиями, а может быть, и небрежностью интерпретаторов, Сузо также не выделяется, уступая в возвышен­ности Майстеру Экхарту, в кристальной ясности языка и широкой популярности у современников и потомков — Иоанну Таулеру, а в силе воздействия на немецкую и даже мировую историю — «Не­мецкой теологии». 

 

Первое, что бросается в глаза в личности и сочинениях Генриха Сузо — это слабости, слабости интеллектуальные, стилистические, физические, психологические. Сузо словно бы создан из несовершенств. По крайней мере, он то и дело говорит о них и постоянно их подчеркивает. В его жизненном пути, в характере его религиозности, в его творчестве, в формах его почитания присутствует некая болезненность, которая, подобно боязни болевого шока, способна отпугнуть всякого, кто начинает знакомиться с этой фигурой. 

 

Вместе с тем, во всей немецкой мистике нет, наверное, по-чело­вечески более притягательной и колоритной личности, чем Генрих Сузо. Нежно и проникновенно входят его слова в душу человека, задевая в нем нежнейшие и сокровеннейшие струны души. Сузо никогда не поучает своего читателя, никогда не занимает по отно­шению к нему позицию непререкаемого авторитета. Он всегда го­ворит о самом себе, о простом человеке, оказавшемся в ситуации радикального религиозного выбора и осознавшем ничтожество собственных сил для принятия правильного решения. Поэтому обращение Сузо к Богу за помощью и поддержкой — какой бы ли­тературной стилизацией это ни было — не выглядит чем-то искус­ственным и нарочитым. То, что рассказывает Сузо о своем опыте, может понять и принять любой человек, не совершая над собой на­силия и не испытывая внутренней неловкости. 

 

И все же, с какой бы стороны ни двигаться к Сузо, мимо боли не пройти. Для того чтобы понять глубину, величие и непреходя­щее значение этого мыслителя, необходимо пройти через эту боль и преодолеть ее. Эта книга — опыт такого путешествия, возможно, для кого-то и не самого приятного. И поскольку, совершая его, мы постараемся идти не «от Сузо», но «к Сузо», то сам средневековый мистик послужит нам надежнейшим другом и проводником, об­легчающим путь и помогающим не сбиться с дороги. 

 

Границы предполагаемого маршрута следует очертить сразу, сформулировав, наверное, центральный тезис всего исследования: подлинные масштабы фигуры Сузо можно понять лишь при условии, если мы будем относиться к нему как к незаурядному рели­гиозному мыслителю, главным замыслом которого было создание особой модели христианского мышления, известной как philosophia spiritualis. Правда, следует сразу оговориться, что исследование не будет носить систематического характера и сопровождаться исчерпывающими выводами. Как и многие мистики, Сузо не был сис­тематиком. Само мышление Сузо бежит систематичности. Оно приглашает мысль человека туда, где заканчиваются претензии ра­зума на систематическую исчерпаемость и всеобъемлющую обос­нованность и начинается сфера Божественного Абсолюта, вступая в которую, человек не может быть уверен ни в чем из того, что со­ставляет его собственное существо, и где, осознавая собственное бессилие, он утверждает Божественное Величие, на которое ему только и остается полагаться.