Бои за историю начинаются не тогда, когда одну династию сменяет другая, которая описывает все неправды прошлой (срв. текст Кира о преступлениях Набонида, тексты Чжоу о неисполнении династией Инь требований «небесного мандата» и массу других примеров), но тогда, когда история начинает восприниматься как некоторым образом объективный процесс, не сводящийся к прошлому какой-то отдельной страны, региона, города, династии.
Вот тогда история начинает выступать мощнейшим эмпирическим аргументом, ибо исторический опыт приобретает универсальный характер. И в этом случае начинаются настоящие битвы — не с точки зрения сокрытия или переписывания анналов, а с точки зрения оценки произошедшего. При этом религиозное сознание может не исключаться из исторической рефлексии — просто историк утверждает, что он расшифровал божественный промысел.
Светлов Р. В., Тантлевский И. Р. - «Битвы за историю» в античном мире: от Платона до христианских апологетов: монография
СПб.: Изд-во РХГА, 2016. 284 с.
ISBN 978-5-88812-771-1
Светлов Р. В., Тантлевский И. Р. - «Битвы за историю» в античном мире: от Платона до христианских апологетов: монография - Содержание
Предисловие
Глава 1. Первые шаги античной исторической теории
- Конкуренция эпических историй
- Причины критики эпического взгляда на историю
- Были ли у древних эллинов представления о прогрессе?
Глава 2. Платон: «большой миф» и историософия
- Платон и Фукидид
- Как Платон мыслит историю
- Об «ошибке» Чужеземца из Элеи и определении существа настоящего политика
- История и война
- История в «Лахете»
- Мужественные души и история IV в. до н.э.
- История и религия
Глава 3. Эллинизм
- Исторический дискурс Платона и проблема природы эвгемеризма
- Идеальный социум и история в эллинистически-римской философии. Концепция «золотого века»
Глава 4. От Второзакония к Иосифу Флавию
- Израильско-иудейский «олам» – «вечность», «время», «мир» как исторический процесс
- Фарисеи, саддукеи, ессеи
- Эсхатология, история, мессиология кумранитов
- Учитель праведности
- Эсхатологичексий и сотериологический аспекты восприятия кумранитами истории
- Мессия и Учитель Праведности
- Семьдесят седьмин: восприятие истории и государственной власти в Иудее на рубеже нашей эры в контексте политической борьбы того времени
Вместо заключения.
«Поле брани» I-III вв. Модели исторического процесса у раннехристианских апологетов и историков
- Предпосылки христианского историзма
- История против язычников
Библиография
Светлов Р. В., Тантлевский И. Р. - «Битвы за историю» в античном мире: от Платона до христианских апологетов: монография - Предисловие
История в наше время вновь стала предметом ожесточенной борьбы, зачастую рядящейся в одеяния «научности». Связано это с тем, что исторические воззрения, будучи элементом общественного сознания, обладают важной социально адаптирующей формой. Они как бы «сшивают» сознание современников в нечто целое на основании опыта прошлых поколений. Именно поэтому история так часто получает идеологическую направленность, когда «истина факта» уступает пальму первенства «истине высшего интереса». История — важнейший элемент воспитания, политических и религиозных программ, межгосударственной пропаганды. Такой исторический «ландшафт» оказывается связан с областями космологии, эсхатологии, антропогонии, а так же судьбами тех этносов (и государств), интересы которых он обслуживает.
В книге будут осмыслены уроки той эпохи, когда мы видим первые примеры конкуренции разных исторических «программ» (и связанных с ними «моделей»). Процесс сознательного создания большого властного исторического нарратива впервые обнаруживается в диалогах Платона. Прослеживая связь взглядов Платона на историю Эллады и Афин с его космогонией, космологией, учением о космических поворотах, мировых катастрофах и т.д., мы видим, что она формирует «Большой миф» (выражение из диалога «Политик»), который должен был исполнять воспитательную и идеологическую функции. С этой точки зрения он может в чем-то быть поставлен на один уровень с библейским преданием, имевший столь же тотальный религиозный, исторический и мировоззренческий характер. Но в случае Платона мы можем продемонстрировать ту непосредственную «злобу дня», на которую он реагировал.
Объектом критики Платона является обыденное сознание его времени, в котором присутствовали «эпическая» модель истории (связанная с именами Гомера и Гесиода), а так же квазипрогрессистские версии исторического процесса, предложенные Фукидидом, Демокритом, некоторыми софистами. Ни традиционная «гомеровская» версия исторического процесса, ни та, в которой современное Платону государственное устройство, а также «промышленный урбанизм» большинства греческих городов IV в. до н.э. становились предпочтительными формами для человеческого общежития, радикально не нравились основателю Академии. В итоге «Большой миф» определил место исторического опыта Афин V-IV вв. до н.э. в диалогах Платона, посвященных темам воспитания мужества, государственному строительству, природе политического. Он обосновывал и собственные политические проекты Платона. При этом мы видим, что «попперовская» трактовка взглядов Платона на историю одностороння.
Опыт платоновской концепции истории оказал воздействие на последующие столетия. В эпоху эллинизма мы обнаруживаем и попытку создания «всеобщей» картины политических процессов (Полибий), и новые варианты «научной» истории Космоса (стоики). Три этих исторических «проекта» (Платона, Полибия и стоиков) породивших в эпоху эллинизма многочисленные «реплики», оказали воздействие на иудаизм того периода. Вопреки традиционному библейскому нарративу, наиболее ярким примером которого является «девтерономическая история», в рамках иудейской литературы в этот период появляются ориентированные на античный опыт тексты — от Второй Маккавейской книги до сочинений историка Иосифа Флавия. Наиболее известный пример синтеза библейских представлений и воззрений эллинистического периода мы видим в космологии и космогонии Филона Александрийского. Здесь происхождение Космоса, человека, история первых людей представляют собой целостную религиозную, моральную и политическую программу, которая — несмотря на свой синтетический характер — серьезно разнится от Платоновской или стоической. Но мы акцентируем внимание на формировании эсхатологически-финалистских представлений об истории в религиозных сообществах Иудеи последних веков перед Р. Хр.: именно эти представления стали питательной средой для будущей христианской философии истории.
Третьим элементом «конкурентной среды», окончательно сформировавшейся в первые века н.э., становятся космология и историософия христианских апологетов. Среди них особенно выделяется Климент Александрийский. Отметим, что полемика с античными историческими программами была связана не только с вопросом о происхождении и судьбах мира, но так же и с более «историческими» темами — старшинством Моисея или Орфея, проблемой «плагиата» научных и религиозных доктрин, в который различные участники полемики обвиняли друг друга и т.д. Не менее показательно то, как события прошлого начинают оцениваться в «историях», написанных христианскими авторами (от Евсевия Кесарийского до Павла Орозия), которые создавали свои тексты с апологетической и полемической целью, переинтерпретируя исторические реалии в совершенно новом для того времени ключе.
Новизна настоящей книги заключается в том, что на основе современной научной традиции и античных, а так же раннесредневековых источников, мы продемонстрировали, что идеологические «битвы за историю» имели место уже на самой заре европейской культуры.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
Комментарии
спасибо