Свиток Когелет

Существует группа из пяти библейских текстов — мегилот, — имеющих особый статус в еврейской традиции: их принято читать в синагоге в праздники.

Перевод Арье Ольман и Алина Позина 

Предисловие, комментарии Мордехай Гринберг 

 

Перед вами одна из самых необычных книг Танаха, вероятно, самая неординарная, не вписывающаяся в общую картину, а потому спорная. Книга Когелет настолько изобилует противоречиями и поднимает столько вопросов, что комментаторы и исследователи спорят со времени ее написания и до наших дней — и по поводу замысла ее автора и определения главной идеи, которую он хотел развить, и даже по поводу внутренней структуры и деления книги на части. Попробуем рассмотреть эти вопросы по порядку.

 

Книга начинается с фразы «Слова Когелета, сына Давида, царя в Йерушалаиме». С одной стороны, это очень ограничивает выбор возможных претендентов на авторство, ведь у царя Давида был всего один сын, восседавший на троне — Шломо. Об этом говорит Ибн Эзра: «Хотя в самой книге имя Шломо не упоминается, но он единственный, кто мог бы называться 'сыном Давида' и 'царем в Йерушалаиме'». Подтверждением такого отождествления могут послужить и некоторые детали, упомянутые в самой книге и согласующиеся с тем, что нам известно о жизни Шломо; например, его несметное богатство, его деятельность по развитию страны, обладание тысячей жен и т.д.[2]

 

С другой стороны, автор предпочел не указывать свое обычное имя, а избрал псевдоним — наверняка, не случайно. Возможно, таким образом он хотел в самом начале книги намекнуть на ее внутренний смысл и глубинное значение. Найдя верный ключ, мы сможем попытаться понять, чем руководствовался автор, написав книгу.

 

Слово Когелет происходит от корня .Ь.л.р, который обозначает собрание, сборник, скопление или общину.

Мидраш (Когелет раба, 1:2) уделяет внимание вопросу об этом имени: «Почему Шломо был назван Когелет? Потому что говорил он речи свои прилюдно, при скоплении народа». Если так, основная цель книги — наставление народу, дабы направить его по верному жизненному пути.

 

Другие комментаторы относят это имя к многочисленным премудростям, собранным Шломо (Раши), либо к тому, что сам он стал кладезем мудрости (Ибн Эзра).

 

Когда Всевышний предложил Шломо: «Проси, что дать тебе» (Млахим i, 3:5), тот не просил серебра и злата, но сказал: «дай рабу своему сердце понимающее». Ответ понравился Всевышнему, и Шломо получил то, что просил, как сказано: «И дал Б-г мудрость Шломо и разума очень много, и широту сердца, (вмещавшего знания, обильные) как песок на берегу моря... И изрек он три тысячи притч, и песен его было пять и тысяча. И говорил он о деревьях: от кедра, что в Леваноне, до эзова, вырастающего из стены; и говорил о животных, и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах. И приходили от всех народов послушать мудрость Шломо, от всех царей земных, которые слышали о мудрости его» (там же, 8:9-14). fa-Гра, Виленский Гаон (в книге «Адерет Элиягу») говорил, что Шир га-Ширим — лучшая из песен, сочиненных Шломо, которых было «пять и тысяча», Мишлей — лучшая из трех тысяч притч, а Когелет — избраннейшая из речей его, в которых «говорил он о деревьях... о животных и о птицах, и о пресмыкающихся, и о рыбах...».

 

Согласно такому пониманию, Шломо в этой книге желает передать читателям свою мудрость, полученную Свыше, и опыт, приобретенный как в теоретических исканиях, так и в жизненных перипетиях. Выражая эту мысль, мидраш говорит, что стих «Я, Когелет, был царем над Израилем в Йерушалаиме» (1:12) Шломо повторял, будучи сброшенным с трона царем духов, Ашмедаем, когда хотел понять, чем же отличаются силы духа от сил человека, т.е. в чем суть человеческого бытия и как на него действуют внешние и внутренние силы.

 

В какой же период жизни Шломо сочинил Когелет? Мидраш Когелет раба (1:1) говорит, что когда Шломо попросил «сердце понимающее», «в тот же миг посетил его божественный дух... и изрек он три книги: Мишлей, Шир г а-Ширим и Когелет». Согласно этому мидрашу, все три написанные Шломо книги были созданы им в один период, в начале царствования. Но из других источников следует, что это далеко не единственный подход. Мы уже приводили мнение, что слова отчаяния были сказаны Шломо уже после горького опыта, связанного с потерей трона, которая произошла уже ближе к концу его царствования. В барайте «Седер Олам раба», приписываемой рабби Йосей бен Халафте (ученику рабби Акивы) сказано, что божественное вдохновение посетило Шломо к старости, и под его влиянием составил он все три свои книги. Некоторые же распределяют написание трудов по периодам жизни Шломо, о чем повествует мидраш в Шир fa-Ширим раба (1:10): «Какую из книг он написал раньше? Рабби Хия Великий сказал: «Сначала написал Мишлей, затем Шир fa-Ширим, а потом Когелет». (Там же содержится спор по поводу того, были ли они написаны все вместе в старости Шломо, или каждая — в свое время). Рабби Йонатан говорил: Шир fa-Ширим написана первой, затем Мишлей, а потом Когелет. А учит это рабби Йонатан из человеческой природы: когда человек молод, он пишет стихи, повзрослел — говорит (поучительные) притчи, состарился — говорит о тщете. Рабби Янай, тесть рабби Ами говорил: но все согласны, что книга Когелет написана последней». То есть в любом случае понятно, что эта книга была составлена на основании опыта многих прожитых лет; с другой стороны, из слов р. Йонатана можно понять, что человек к старости приобретает более критический взгляд на жизнь, чем, вероятно, и объясняется пессимистичность книги.

 

Итак, согласно общепринятому мнению, книгу Когелет написал царь Шломо. Но Талмуд в трактате Бава батра (15а), перечисляя авторов книг Танаха, пишет: «Царь Хизкиягу и его приближенные написали Йешаягу, Мишлей, Шир fa-Ширим и Когелет». То есть по мнению мудрецов Талмуда, несмотря на то, что Шломо составил свои книги, они были записаны (и, вероятно, отредактированы) примерно на 250 лет позже — в эпоху ассирийских завоеваний на Ближнем востоке и падения северного Израильского царства. Этим, вероятно, объясняется первый вступительный стих «Слова Когелета...». Некоторые комментаторы приписывают редактору книги и последние стихи (с 12:8), говорящие о Шломо в третьем лице. Так, например, пишет автор Мецудат Давид: «Пустая тщета. Вероятно, это — слова переписчика книги, говорящего, что царь Шломо, собравший всевозможные мнения, предостерег нас презирать те вещи, которые являются полной тщетой...»

---