Несмотря на немалое количество наименований ангелов, по большому счёту все они сводятся к двум основным. Из многоисленных святоотеческих цитат мы знаем, что ангелы — это духи или сущности, притом сущности чаще всего называются «умными». Иногда ангелов называют просто уцами. Однако ещё до всяких попыток уточнить смысл данных понятий, прояснить их содержание, отождествить их или различить, разобраться в причинах того или иного словоупотребления, а затем, быть может, выбрать наиболее верное, догматически точное, необходимо остановиться на том, что все-таки не подлежит сомнению.
Пусть оно и не снимет всех вопросов, а многие даже впервые породит, без твердого основания двигаться дальше будет довольно трудно. Несмотря на известную скудость нашего знания о природе невидимого мира, есть в нем нечто вполне безусловное, то, за что мы все же можем держаться, что не должны упускать из виду словно спасительный маяк. Это будет нашей надежной опорой в непростом исследовании. Можно задаваться множеством вопросов, можно сомневаться, недоумевать, но есть нечто исходное и при этом несомненное. Мы имеем в виду то, что ангелы суть лица или ипостаси. Следует уже здесь сказать, что о личностной природе ангелов нам предстоит в дальнейшем подробный разговор.
Тимур Туровцев - Введение в догматическое учение об ангелах
СПб.: «Церковь и культура», 2015 - 496 с.
ISBN 978-5-902461-16-6
Тимур Туровцев - Введение в догматическое учение об ангелах - Оглавление
Введение
Часть I. Обоснование личностной природы невидимого мира
- Глава 1. Ангел: ум, сущность или лицо?
- Глава 2. Ангел ология св. Дионисия Ареопагита
- Глава 3. Учение об ангелах Фомы Аквинского
- Глава 4. Представление о невидимом мире в исламе
- Глава 5. Бог — ангел — человек. Проблема иерархии
- Глава 6. Проблема «телесности» ангелов
- Глава 7. Полемика святителей Игнатия Брянчанинова и Феофана Затворника
- Глава 8. Природа ангела и реальность души
Часть II. Конституирование тварного личностного начала
- Глава 1. Онтологическая реальность «я» и образа
- Глава 2. Онтология имени
- Глава 3. Имя и ничто
- Глава 4. Человек и реальность имени
Часть III. Реальность Имени в контексте нетварного бытия
- Глава 1. Имена Лиц и свойства природы
- Глава 2. Что ответил Бог на вопрос Моисея о Его Имени?
- Глава 3. Логический аспект имяславских споров. «Имя Божие есть Сам Бог»
Часть IV. Иконография ангелов
- Глава 1. Онтология иконы ангела
- Глава 2. Некоторые аспекты иконографии Пресвятой Троицы
- Глава 3. Особенности иконописного изображения ангелов. Святой ангел и святой человек
- Глава 4. Особенности «портретной» иконы ангелов
Часть V. Ангел-хранитель
- Глава 1. Ангельский мир и реальность свободы
- Глава 2. Проблема имени ангела-хранителя и его иконы
- Глава 3. Ангел-хранитель и реальность совести
- Глава 4. Ангел, душа и древнеегипетское представление о «ка»
- Глава 5. Феномен сократовского даймония
- Глава 6. Гений Леонардо да Винчи
- Глава 7. Ангел в его служении хранителя
Заключение
Тимур Туровцев - Введение в догматическое учение об ангелах - Введение
Каким бы «дежурным» ни было традиционное «Введение», оно все равно нужно и открывается обычно с долей таинственного ожидания. Можно предположить, что потребность в этом разделе и здесь присутствует, особенно ввиду того, что центральной темой книги является ангельский мир невидимого. Быть может, даже заявка книги покажется странной, а когда станет понятно, что автор преследует по преимуществу догматический интерес к реальности невидимого мира и не стремится предложить некие «рассказы об ангелах», то она будет воспринята еще и как слишком смелая. Поэтому авторские странность и смелость нужно предварительно пояснить. Мы рассчитываем при этом на то, что наши усилия на самом деле должны быть встречены не как странные, а как оправданные. Что касается «смелости», то без нее в интеллектуальном труде в принципе не обойтись. Хотелось бы, чтобы она была воспринята читателем не скептически, а с поощрением.
Поскольку в работе ставятся прежде всего догматические задачи, постольку ясно, что именно природа ангелов, их онтология является главной темой данного исследования. Но неужели этот вопрос в богословии до сих пор не исследован, спросим мы себя? Неужели в «Точном изложении православной веры » преп. Иоанна Дамаскина нет глав с четким изложением принципов бытия мира невидимого? Тут-то и обнаруживается сложность ситуации, потребовавшей от нас в итоге написания этой книги. Онтологически первоначалом ангелов является ипостась, лицо. Скажем здесь, что это положение отправное для нас. И, пожалуй, многие сразу согласятся с этим утверждением, но вот что оно означает? Как может быть развернуто это основоположение, которое еще нужно отстоять и обосновать, в пределах догматической богословской логики? Решению этого вопроса, как догадывается читатель, посвящена данная работа, а его действительно еще предстоит решать, а не просто следовать проторенному богословами пути.
Трудности, которые нам предстоят, обусловлены еще тем, что ипостасность ангельского бытия, может быть, и напрашивающееся или ожидаемое положение, но, в то же время, не совсем привычное, в богословской науке не разработанное, а потому парадоксальным образом не очевидное. В самом деле, наше знание о природе ангельского мира чаще всего ограничено небезызвестным трактатом св. Дионисия Ареопагита (именно его «классификацию» ангелов начнет излагать абсолютное большинство церковных, более или менее начитанных людей, если их попросить что-нибудь рассказать об ангелах) и соответствующими параграфами из уже упомянутого труда Иоанна Дамаскина. Но вот что примечательно: ни в одном, ни в другом случае мы не встретим определения ангелов как ипостасей, как лиц. Более того, это определение вообще довольно трудно обнаружить в святоотеческих творениях, хотя опыт свидетельствует именно об их ипостасности. Так что вопрос, кто такие ангелы, какова их природа, звучит весьма остро и, как мы предполагаем, уместно.
Отмеченные здесь вскользь обстоятельства найдут соответствующую разработку по мере изложения. Конечно, они не единственные, из включенных в круг наших вопросов и внимания. Однако мы должны предупредить читателя, что он не встретит здесь того, что можно было бы назвать «систематическим исследованием святоотеческого учения об анге лах». С одной стороны, именно их суждения, их вера лежит в основании наших усилий. С другой стороны, соответствующего «систематического учения» у святых отцов нет. Может быть, потому они практически нигде и не определяют ангелов лицами или ипостасями. Да, отцы Церкви в главном и существенном действительно уже высказались. Тем не менее, эти высказывания носят преимущественно краткий характер, отцы не ставили перед собой цель осуществить детальную разработку проблематики невидимого мира. Как следствие не^возникает систематического знания о соответствующем предмете. Заметим еще, но все так же предварительно, что «высказанность главного» не помешала появиться поздней по отношению к византийским отцам достаточно известной полемике о предположительно телесной природе ангелов между двумя известными русскими святителями: Игнатием Брянчаниновым и Феофаном Затворником, полемике, которая выявила и существенно обострила имеющуюся проблематику.
Но фоне этих обстоятельств прорисовывается дерзание автора. Как «высказанность главного», так и обостренная и отнюдь не разрешенная полемика о сущности ангелов и демонстрирует, и, в то же время, как мы надеемся, оправдывает это дерзание. Среди прочего, может, пожалуй, встретиться и такое сомнение, связанное с предыдущими соображениями, но все же в целом другого рода. Кто-то может рассуждать таким образом: если святые отцы оставили тему мира невидимого не раскрытой или мало раскрытой (а уж им-то дерзновения не занимать!), то это, вероятно, связано с действительно прикровенной реальностью темы вообще, и, тем самым, неспроста. Оправданно ли в таком случае чье-либо дерзание, если уж святые отцы предпочли об этом умолчать?
Отвечая на это отчасти гипотетическое, отчасти же сущее возражение, повторимся, сказав, что без доли смедости здесь действительно не обойтись. Кроме того, вряд ли тут приходится говорить о каком бы то ни было «предпочтении» со стороны отцов. С нашей точки зрения, эта идея-возражение, будь она высказана, стала бы навязыванием отцам того, под чем они «не подписывались». В конце концов, святоотеческая мысль проникала в еще более прикровенные, сокрытые области, чем тварный мир невидимого. Например, в триадологическую проблематику. Объяснять же, почему проблема бытия ангелов освещена отцами не столь тщательно, во Введении было бы преждевременно. В разных местах и разных контекстах мы еще коснемся этого вопроса. Но главное, как нам представляется, заключается в том, что прежде всего книга в целом должна рассеять это и другие возможные сомнения.
Читатель, держащий в руках эту книгу, может удивиться ее не великому, но и не самому при этом маленькому объему. Он может справедливо заметить, что наши знания об ангелах совсем не обширны, в чем-то даже скудны. Какже в таком случае можно претендовать на обстоятельное исследование, тем более что работа не выстроена как тщательный, подробный и последовательный разбор всех доступных святоотеческих рассуждений на тему ангелов? Не рискует ли тем самым автор пуститься в фантазии, в разбор им же созданных неоправданных конструкций, в домыслы, в конце концов? Здесь в качестве действительно лишь вводных пояснений скажем, что упомянутые темы весьма трудны для любого исследователя, сознающего меру ответственности — и это тоже и оправдывает, и стимулирует исследовательский дух. Наконец, круг проблем, которые будут нас касаться в дальнейшем, существенно шире, чем мы уже сказали и еще планируем сказать во Введении.
Разрабатывая заявленную проблему, мы обнаружили, что в отношении природы ангела можно и нужно задать, по существу, те же самые вопросы, какие задал бы тот, кто посвящает свои усилия проблеме природы человека. Это найдет свое отражение даже в названии некоторых глав. Кроме того, и это имеет существеннейшее значение для, если угодно, своеобразной методологии изложения, онтологическая первичность ипостасного бытия относится не только к ангелу, но и к человеку. Более того, — об этом важно сказать уже здесь, хотя мы, конечно, еще вернемся к этому в дальнейшем, — об ипостасности, личностности как собственного, так и ангельского бытия мы узнаём прежде всего потому, что Ипостасей, вернее, Триипостасен Бог. Открыв таковым Себя, Он открыл таковыми же и свои главные творения — человека и ангела. Эта общность личностного ряда объясняет те «отклонения», с которыми встретится читатель впереди. Причем нам потребуются «экскурсы» как в антропологическом тварном, так и в божественном нетварном направлениях.
Обращение к личностному как ангела, так и человека позволяет рассчитывать на взаимные открытия. Иначе говоря, специально всматриваясь в реальность человеческого, начинаешь что-то прозревать, узнавать новое в ангельском. Это обстоятельство, в свою очередь, отчасти решает проблему невидимости невидимого мира, проблему нашей «неинформированности» об этом мире. Особо надо подчеркнуть, что принцип вглядывания одного лица в другое срабатывает и в обратном направлении: так, углубляясь в исследование реалий ангельского бытия, нечто новое постигается о самом себе, о человеческом как таковом. Исследование природы ангелов поэтому дает свои плоды не только в собственно ангелологии, но и в антропологии. Говоря шире, прояснение некоторых «смежных» тем вообще, с нашей точки зрения, еще более оправдывает догматические «претензии» данной работы. Можно сказать и так: единство догматического здания в целом служит хотя и простым, но надежным указанием на справедливость подобных утверждений. Впрочем, только предстоящее ознакомление с данным исследованием способно подтвердить звучащие здесь слова.
Помимо природы ангела другой важнейшей темой является его место. Эта проблема значительно обширнее первой, а главное в этом вопросе — человеческие возможности еще более ограничены. Существует неисчислимое количество ангелов, о которых мы ничего конкретного не можем сказать. Поэтому вопрос о смысле существования, смысле творения Богом ангельских «тьмы тем» мы предпочли обойти, но сосредоточились все же, как это нам представляется, на главном. Тему места ангелов в Божьем Промысле мы несколько сузили, но при этом заострили посредством, если можно так выразиться, антропологического аспекта. В конце концов, важным для человека является то именно, какое место занимает мир невидимого в жизни именно вот этого человека, то есть в моей личной жизни. Важно, как именно «Я» могу встретиться или встречаюсь с ангелом, и что это способно мне принести.
Эти предварительные суждения непосредственно своей формулировкой и сужают тему, и, вместе с тем, заостряют ее. «Методологически» здесь действует тот же принцип «лицом к лицу», которому в контексте богословских логических штудий надлежит из фигуры речи обратиться в онтологическую понятийную проблематику. Действительность и действие этого принципа делает понятным, что эта вторая ключевая тема книги разворачивается и разрешается в связи с бытием ангела-хранителя. В определенном смысле он — это центральная фигура подлинной человеческой «биографии», потому анализ именно его онтологического места представляется много важнее, чем малоблагодарный разговор, стремящийся конкретизировать бесчисленность ангельского мира.
Конечно, ангел-хранитель не окажется единственным представителем невидимого мира, который будет нас интересовать. Было бы странно, если бы мы не коснулись темы ангела вообще. Собственно говоря, эта проблема является центральной при решении вопроса о природе ангела. Нужно только специально отметить, что онтология ангела как таковая, особенно в иконографическом контексте, приобретает свои специфические черты. Читатель, заглянувший в Оглавление, должен был увидеть, что проблема ангельской иконографии занимает довольно много места от общего объема книги. Это подчеркивает значение этой проблемы, которая, надеемся, станет таковой не только для автора. Во Введении позволим себе ограничиться только самым общим замечанием. В иконе особым образом сходится тема онтологии ангела вообще и тема вот этого ангела конкретно. Сходится вплоть до отождествления одного и другого.
Имеет смысл оговорить также вопрос, касающийся падших ангелов. По этому поводу мы сразу должны заявить, что здесь не найти того, что можно было бы назвать специально разработанной демонологией. Тем не менее, полностью обойти вниманием эту часть мира невидимого, а бесы, несомненно, принадлежат ему, мы, конечно, не могли. Однако сделано это не в том ключе, согласно которому есть отдельно бытийствующий мир ангелов, а есть отдельный, подлежащий такому же исследованию мир бесов. Такой подход на самом деле в пределах догматического богословия даже невозможен. Невозможен потому, что во всех логико-онтологических смыслах этот мир не обладает самостоятельностью. А отдельное, сфокусированное изложение непременно этого потребовало бы, создало бы соответствующую иллюзию. Изобразить этот мир, эту реальность в качестве некоторой самостоятельной вещи способно художественное произведение, например, Ф.М. Достоевского, или богословская эссеистика наподобие К.С. Льюиса, и, конечно же, аскетические труды отцов Церкви. В нашем же случае как невозможна икона беса, так невозможна его «логология».
Поэтому данная тема присутствует в нашей работе в качестве подчиненной, не основной, что-то проясняющей в онтологии чистых ангелов, например, посредством логического оттенения их реальности. Все-таки изначальное единство и общая природа мира невидимого сохраняет для нас такую возможность. Кроме того, реальность грехопадения, будучи общей для человека и падшего ангела, также предоставляет нам некоторое пространство для разбора тех или иных догматических проблем. Поскольку центральным понятием как в христианском догматическом богословии вообще, так и в нашем исследовании является ипостасное, личностное бытие, постольку будет полезно оговорить «технический» аспект данного словоупотребления на taaumx страницах. В отношении Бога мы придерживаемся установившейся традиции использовать слово «Лицо» («Лица») именно с заглавной буквы (а также «Ипостась», и тоже с заглавной буквы).
Применительно к ангелам мы будем использовать то же самое понятие «лицо», но уже с буквы прописной, в соответствии с принадлежностью последнего к реальности тварного бытия. Что касается такого же ипостасного, личностного бытия человека, то в его отношении мы употребляем слово «личность», подразумевая единство онтологического ряда, но указывая, вместе с тем, на различие. В то же время, довольно часто контекст предполагает смешанное значение личностного вообще (в разных сочетаниях ангельского и человеческого, божественного и ангельского), в этом случае мы будем употреблять в качестве самого общего понятие «лицо» или «ипостась» независимо от конкретного онтологического статуса. Эти разделения не только удобны, но и важны тем, что формируют некий фон, общий контекст и подтекст. Также в книге встречается отдельное употребление слова «лик», оно будет иметь место, причем в качестве устойчивого понятия, только в иконографическом контексте, о чем также речь впереди.
В заключение добавим, что изредка в процессе работы над книгой нам доводилось встречаться с удивлением людей, знавших, что такая работа ведется и недоумевавших, что же можно «рассказать» об ангелах вообще, да еще и «так много»! Бегло, впрочем, как и положено во вводной части, мы осветили круг тем, причем не полный, которые затронуты в исследовании. Оказывается, разговор об ангелах может состояться довольно подробный. Остается надеяться, что он получится не только подробным, но и по существу.
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
Комментарии
спасибо