Викс – Парацельс - Умозрительная теория и кризис ранней Реформации

Викс Э. – Парацельс - Умозрительная теория и кризис ранней Реформации

Теофраст не был, конечно, Лютером. Но эти два мужа были современниками, и никто, кроме Лютера не был таким подходящим для медицинского реформатора Теофраста Бомбаста фон Го- генгейма, кто известен как Парацельс. Этот врач шестнадцатого столетия, медицинский теоретик, философ природы, писатель по теологии и мистики, кто был также борцом с авторитаризмом и бунтарём против традиций и институтов, соперничал с Лютером в смелости, если не в результатах. Поступки и мерные шаги медицинского реформатора относятся к эпохе религиозной войны. Вызов, брошенный его оппонентам для взвешивания их исцелений на чашах весов справедливости, напоминает запечатлённую Реформацию, в которой лишь Святое Писание выдаёт баланс против сокрушающей пышности и роскоши Римской Церкви. Подобным образом, символическая перчатка была брошена: точно так же, как Лютер и его студенты сожгли церковное право и преуспели в отлучении от Церкви в Виттенберге, Парацельс публично бросил в огонь средневековый медицинский компендиум в Университете Базеля. Инстинктивно сознавая символическую форму своих действий, Гогенгейм демонстрировал непримиримость человека, не подотчётного никому. Посредством своих действий и писаний, он сделал взрывное проявление своей бескомпромиссной решимости, подготовил неопровержимую уверенность своих интуиций и широких сфер своих теорий, в отличительные знаки жизни и легенды Парацельса.

В критический момент своей карьеры, Парацельс сигнализировал его значение миссии, характерной, судя по нему, и тем же признаком, отличающим его, величайшего реформатора его времени: «смиренного монаха», кто бросил вызов Папе, нарушив правовые скрепы Рима; которые стояли на Земле ещё до императора Карла V, тем самым пробуждая новое сознание в людях всех сословий во всех землях Германии и за её пределами. Для Парацельса, чьи писания и действия были, в силу сложившихся обстоятельств, связаны, практически, как с риторической и пропагандистской само-легитимацией, так и с медицинскими практиками или ясно сформулированными религиозными доктринами, превосходство Лютера, как суверенного реформатора мира, могло бы оказать влияние, которое не влекло бы за собой веро-учительное сходство.

Никто не является более соответствующим, нежели Лютер. Когда обращаются к имени, создаётся впечатление, что королевства были определены границей, которую врач изволил терпеть: «Вы хорошо знаете, что я позволил Лютеру отвечать за его дела; я должен отвечать за свои собственные. . .» (du weißt wol, ich laß Lutherum sein ding verantworten; ich will das mein selbst verantworten....). Заявление, по-видимому, вторило собственное обещание Лютера, в Письме к Германской Знати (1520), позволить медицинской области реформировать свои собственные медицинские факультеты и оставить ему теологию и право. Осторожное почтение, выраженное Парацельсом, не влечёт за собой доктринальную приверженность. Всё дело в том, что он и Лютер имели дело с одинаковым вероломством. Ничто иное, как грубое слово ненападения является, в связи с изложенным, внутренним порядком: «ибо [Лютер] не должен развязывать шнуровку моей обуви» (dan er sol mir nicht ein rinken auftun in meinen schuhen). Далеко не врач, кто называет себя в том же самом отрывке Monarcha medicorum, желает, чтобы его квалифицировали меньше, чем его собрата в Виттенберге.

Парацельс не был Лютеранином, ни Гуманистом, ни членом какой-либо религиозной секты того времени. Он не был верноподданным Католиком в течение всей своей жизни, хотя он был похоронен в этой вере в Зальцбурге. Он стоял как аномалия. Даже имя передаёт смесь возвышения и антитезы, высоко стоящего, а не скрытого преуспевания суверенности. Большей частью Гуманистическая номенклатура Германии шестнадцатого столетия, либо переводила немецкую фамилию на латинский язык, либо на греческий язык (таким образом, Bauer, «крестьянин», становится Agricola; а Schwarzerd, «чёрная земля», становится Melanchthon), или Гуманистическое имя предлагало девиз (Лютер как Eleutheriusг «свободный человек»). В отличие от этого, коренное значение имени Paracelsus, имя, которое появилось в трактатах, появившихся в печати во время жизни автора, не приняло согласие учёных. Оно либо является косвенным переводом Гогенгейма, либо, возможно, предметом гордости того, что превосходит одноимённого античного медицинского авторитета Цельса, либо, что носитель является автором работ парадоксального, антитетичного характера. Некоторые из посмертно опубликованных работ Парацельса содержат таинственные, но звучные названия, содержащие префикс para- (Opus Paramirum de Medica Industria, Opus Paragranum и версии Opus Paramirum). Отличительный признак передан сочетанием имени с названиями этих книг.