Восстание Бар-Кохбы - Открытый университет - Иудаика и израилеведение

 

Позиция исследователей по отношению к восстанию Бар-Кохвы

 

Восстание Бар-Кохвы является одновременно кульминацией сопротивления владычеству Римской империи в Палестине и его завершением. Это восстание, происходившее в 132–135 гг. н. э., характеризуется большим числом участников, немалыми военными силами, которые потребовались римлянам для того, чтобы подавить восстание, сплоченностью всех восставших вокруг одного лидера – Бар-Кохвы, и зачатками государственности, сложившейся в ходе восстания и включавшей в себя создание властных структур, чеканку монеты, аренду земель и т. п. Изучение восстания в течение прошлых десятилетий было окрашено отрицательным отношением к нему, что в последних поколениях трансформировалось в усиление интереса к восстанию, иногда даже преувеличенного. Недостаточное внимание к восстанию Бар-Кохвы на протяжении предыдущих поколений можно объяснить двумя причинами: Прежде всего, не существует ни одного древнего литературноисторического произведения, которое описывало бы восстание «из первых рук». Отсутствие такого источника заставляет исследователей восстанавливать ход восстания Бар-Кохвы из мозаики неполных и обрывочных свидетельств, иногда противоречащих друг другу или тенденциозных.

 

Подобная информация содержится в талмудической литературе, в сочинениях римских авторов, в высказываниях отцов церкви и в самаритянских хрониках. Сообщения такого рода приходится как-то увязывать с истолкованием существующих археологических находок. Всего этого вместе недостаточно для того, чтобы получить полную и ясную картину восстания или же однозначно ответить на кардинальные вопросы о территориальном охвате восстания Бар-Кохвы, о судьбе Иерусалима во время восстания, о том, был ли восстановлен Храм и т. п. Вторая причина – в исторической науке было принято считать период Мишны и Талмуда началом эпохи изгнания и рассеяния еврейского народа. В таком подходе содержатся явные апологетические элементы, проистекающие из стремления историков XIX – XX в. представить разрушение Второго Храма как небесную кару еврейскому народу и наряду с этим рассматривать появившееся христианство в качестве истинного наследника иудаизма.[2] Понятно, что такой подход не позволял серьезно заниматься изучением восстания Бар-Кохвы, подчеркивать его значение, так как тогда пришлось бы говорить о значительной военной и политической активности спустя шестьдесят лет после окончания Великого восстания.

 

Рост интереса к восстанию Бар-Кохвы в последнее время вызван несколькими факторами: Во-первых, более взвешенный и критический подход к истории еврейского народа в период Мишны, в рамках которого можно доказать, что в эпоху, последовавшую за разрушением Второго Храма, признаки независимости все еще преобладают над свидетельствами ее утраты. Это, в особенности, относится к роли еврейского руководства как в отношениях с римской властью, так и касательно самого еврейства Страны Израиля и диаспоры. Это руководство много сделало для возрождения нации после разрушения Храма, стремясь заполнить образовавшийся в результате этого вакуум. Такая деятельность позволила народу продолжать свою национально-религиозную жизнь даже при утрате Иерусалима и при отсутствии Храма.[3] Объединение народа под знаменами Бар-Кохвы, а также военная и политическая мощь этого восстания указывают на кульминацию упомянутого процесса и отражают жизненную силу народа во время, непосредственно последовавшее за разрушением Второго Храма. Во-вторых, здесь сыграли свою роль уникальные археологические находки. В 1952 г. в Вади Мураббаат были найдены предметы и документы времен восстания Бар-Кохвы (см. далее). В 1960 и 1961 гг. в пещерах Иудейской пустыни были обнаружены новые обрывки документов, важнейшими из которых можно признать письма Бар-Кохвы, найденные в пещере рядом с Нахаль Хевер (см. ниже). Все это в последние годы было дополнено обнаружением в различных районах страны пещер и укрытий, так или иначе связанных с восстанием Бар-Кохвы, что и способствовало росту интереса к восстанию и его лидеру и положительно повлияло на изучение этого вопроса.

 

В третьих, поразительные археологические находки времен восстания Бар-Кохвы и Великого восстания (где центральное место занимает Масада) вызвали в наши дни усиление интереса к восстаниям против Рима, но это уже выходит за рамки научного рассмотрения. В Израиле существует тенденция отождествления себя с восставшими. Можно было бы подумать, что поколение, пережившее образование Государства Израиль, будет отождествлять себя с эпохами расцвета нации, такими как царство Давида и Шломо или период владычества династии Хасмонеев, но на практике мы видим устойчивую тенденцию идентифицироваться именно с теми, кто потерпел поражение в борьбе с чуждой, враждебной имперской властью.[4] В последнее время такая тенденция была подвергнута критике. Волна критики была инициирована выступлением Й. Аркави, который видел в восстании и его провале ничем не оправданную авантюру, трагический исход которой можно было предвидеть и избежать. Аркави пытался использовать историю восстания Бар-Кохвы в целях современной политики, но впоследствии сам этот подход к восстанию предстал как весьма спорный. Волна полемических публикаций, последовавшая за выступлением Аркави[5], еще более усилила общий интерес к восстанию Бар-Кохвы. Отношение ученых к восстанию Бар-Кохвы было различным, что отражало их личные воззрения на Римскую империю, на еврейский народ, на греческую и римскую культуру и иудейскую религию. В научной литературе можно обнаружить рассуждения, во всем исходящие из предполагаемой позиции римлян или же, наоборот, из еврейской позиции. Существует и третий подход, который стремится представить историческую действительность с учетом интересов обеих сторон; согласно этому подходу, деятельность римлян изначально преследовала благие цели (хотя и не всегда отличалась дальновидностью), но и еврейское сопротивление понять нетрудно. В качестве примера первого подхода можно упомянуть сказанное В. Вебером:[6] «Серьезная кампания Адриана против евреев изначально носила ярко выраженный оборонительный характер, и применение в ходе этой войны суровых и радикальных мер было совершенно оправдано». В результате основания Элии Капитолины на месте Иерусалима «новая жизнь должна была расцвести на развалинах. Однако, перелом в отношении к прошлому был неизбежен… Греко-римская культура отныне должна была процветать», и т. п.[7]

 

Как это нередко случается, эта крайняя позиция в чем-то стыкуется с противоположной, которая находит свое отражение в публикациях ряда израильских историков.[8] Они согласны с Вебером в том, что Адриан замышлял уничтожить еврейскую жизнь и культуру в Иудее и других провинциях. Отличие, разумеется, состоит в том, что Вебер считал эти планы достойными восхищения и говорил о жестоком подавлении восстания как о необходимости, в то время как израильские ученые видят в восстании Бар-Кохвы мужественную борьбу против иноземного владычества. Наряду с теми, кто в этой полемике выбирает одну из описанных сторон, есть и такие ученые, которые предпочитают более на самом деле, не обвиняя в этом прямо ни римлян, ни евреев.[9] Они пришли к выводу, что у Адриана не было агрессивных планов. Он не стремился уничтожить еврейскую культуру и не понимал значения своего предполагаемого запрета на обрезание. Это решение не было направлено исключительно против евреев, а относилось ко всем народам, которые практиковали обрезание. При этом нельзя обвинять и евреев в том, что они в ответ на это подняли восстание.

---