Зизиулас - Иоанн - Бытие как общение

JOHN D. ZIZIOULAS

Зизиулас - Иоанн - Бытие как общение - Очерки о личности и Церкви - Содержание

• I. От маски к личности: возникновение личностной онтологии
• II. От биологии к экзистенции: церковное существование и экклезиологическое значение личности

• I. Введение: проблема истины в эпоху отцов
• II. Истина, бытие и история: греко-патристический синтез
  • 1. «Логоцентрический» подход
  • 2. Евхаристический подход
  • 3. Тринитарный подход
  • 4. «Апофатический» подход
  • 5. Христологический подход
  • 6. «Иконический» подход
• III. Истина и спасение: экзистенциальный смысл тождества истины и общения
  • 1. Истина и падшее бытие: разрыв между бытием и общением
  • 2. Истина и личность
  • 3. Истина и Спаситель
• IV. Истина и Церковь: экклезиологические последствия греко-патристического синтеза
  • 1. Тело Христово, устроенное Духом
  • 2. Евхаристия как место обитания Истины

• I. Введение
• II. Проблема синтеза христологии и пневматологии
• III. Значение синтеза христологии и пневматологии для экклезиологии
• IV. Заключение

• I. «Один» и «многие» в евхаристическом сознании древней церкви
• II. Устройство евхаристической общины как выражение кафоличности
• III. Евхаристическая община и «кафолическая Церковь в мире»
• IV. Некоторые выводы

• I. «Исторический» и «эсхатологический» подходы к апостольскому преемству
• II. Пути синтеза «исторического» и «эсхатологического» подходов
• III. Последствия синтеза для жизни Церкви
• IV. Выводы для экуменической дискуссии

• I. Богословская перспектива
• II. Неавтономный характер священнослужения
• III. «Сакраментальность» священнослужения
• IV. Священнослужение и единство
• V. «Действительность» священнослужения

• I. Исторические и церковные предпосылки
• II. Богословие местной церкви сегодня
  • 1. Церковность и локальность
  • 2. Локальность и универсальность
  • 3. Местная церковь и проблема церковных разделений

В материале, помещенном в настоящую книгу, читатель легко распознает основные положения «евхаристической экклезиологии». С тех пор как протопр. Николай Афанасьев, современный православный богослов, опубликовал свою известную диссертацию, многие западные богословы представляют себе православие в виде этой евхаристической экклезиологии. Но если читатель захочет внимательно вчитаться в текст нашей книги и рассмотреть его в свете исторического развития богословия, то он без труда обнаружит и фундаментальные отличия идей, изложенных здесь, от евхаристической экклезиологии. Нелишне поэтому будет знать, в каком отношении автор этих строк хотел продвинуться дальше Афанасьева и подчеркнуть отличие своей позиции от взглядов последнего, исключая всякую недооценку или преуменьшение значимости наследия этого русского богослова и его последователей.

 

Во-первых, на предыдущих страницах довольно ясно обозначено намерение автора этой книги как можно шире раздвинуть горизонты экклезиологии, чтобы богословие Церкви было непосредственно связано с его философскими и онтологическими основаниями и со всеми остальными богословскими сферами. Очевидно, что для полноценного решения такой задачи скорее требуется синтез, нежели механическое размещение ряда работ в одной книге, как в нашем случае. И все же в первых двух главах автор старается показать, что тайна Церкви, в особенности то, как она выражается и исполняется в Евхаристии, глубоко связана со всей целостностью богословия в его экзистенциальных основаниях. Следует особо отметить, что статьи, включенные в эту книгу, далеко отходят от идеи, что основания евхаристической экклезиологии исчерпываются представлением о сакраментальном акте, равно как и о его реальном совершении.

 

Сегодня широкое хождение среди многих западных, а также православных христиан получил взгляд, будто православная экклезиология есть лишь проекция тайны Церкви на сакраментальные категории, т. е. произошла своеобразная сакраментализация богословия. Подобное впечатление окажется неизбежным, если мы не продвинемся дальше привычных рамок евхаристической экклезиологии и не попытаемся раздвинуть наши богословские и философские горизонты. Более того, евхаристическая экклезиология в том виде, как она была разработана о. Афанасьевым и его последователями, создает ряд проблем, вследствие чего нуждается в серьезной корректировке. Ее базовый принцип «где Евхаристия, там и Церковь» может привести к двум серьезным ошибкам, которых не избежал ни сам Афанасьев, ни его единомышленники.

 

Первая состоит в том, что даже приход, в котором совершается Евхаристия, может считаться явлением полноты «кафолической» Церкви. Некоторые православные последователи Афанасьева делали такой вывод, не замечая, что тем самым они воспроизводят острейшую проблему церковного устройства. Дело в том, что если местная церковь представлена одним евхаристическим приходом-общиной, как это, скорее всего, было в ранней церкви, тогда действительно можно говорить о полноте «кафолической» Церкви. При этом подразумевается, что соблюдаются все условия такой «кафоличности»: собрание всех членов Церкви в одном месте (чем преодолеваются все формы разделений — социальные, культурные, природные и т.д.) в присутствии всех клириков, включая коллегию пресвитеров во главе с епископом.

 

Но как говорить о полноценном присутствии кафолической Церкви, когда евхаристическое сообщество таким условиям не отвечает? Приход, в том виде, как он сформировался в ходе истории, не предполагает присутствия в одном месте ни всех верных, ни пресвитериума во главе с епископом. Поэтому хотя Евхаристия и служится на приходе, он не являет собой «кафолическую» Церковь. Но разве не подрывается таким образом упомянутый принцип евхаристической экклезиологии — «где Евхаристия, там и Церковь»?

 

По крайней мере он нуждается в новой трактовке, которая позволила бы уточнить соотношение между приходом и епархией, Евхаристией и Церковью.