Пейджелс - Откровения

Краткий обзор истории помог нам увидеть, как Книга Откровения нашла место в новозаветном каноне и закрепилась в христианской Римской империи, но не смог ответить на множество вопросов. О чем и почему эта мистическая книга пророчеств продолжает рассказывать людям вот уже сотни и даже тысячи лет, вплоть до сегодняшнего дня? Хотя, чтобы ответить на этот вопрос, понадобится еще одна книга - или много книг!

 

Элейн  Пейджелс  [пер.  с  англ.  Н.  Подуновой].  - М.:  Карьера  Пресс,  2014.  -  240  с.
 ISBN  978-5-904946-89-0 

 

Мы читаем Книгу Откровения так, как если бы Иоанн раскрыл все наши самые худшие страхи: страх насилия, эпидемий, диких животных, невыразимых ужасов, появляющихся из бездны под землей, молний, грома, града, землетрясений, извержений вулканов, пыточных зверств и войн — и преобразовал их в один гигантский ночной кошмар. Но вместо конца и тотального разрушения его видения в конечном счете открывают новый горизонт — Иерусалим, город славы, полный света. Иоанновы видения драконов, монстров, матерей и блудниц говорят гораздо меньше нашему разуму, чем сердцу: подобно ночным кошмарам, они говорят нам о том, чего мы боимся, и о том, о чем наши чаяния.

 

Христианские вожди поняли, как можно использовать страх и надежду со времен, когда Иустин Мученик проклинал римских императоров и грозил им адским огнем; он бесстрашно бросил вызов магистрату, который приказал его обезглавить, объявив, что Бог воскресит его обратно к жизни. Таким образом, видения Иоанна призывали к тому, что один историк называет наиболее сильным катализатором христианского движения, — убеждению, что смерть не является просто уничтожением. Сразу вслед за ранними учениками Иисуса, которые первыми сказали, что видели его живым после смерти, многие заявляли, что любой после своей смерти может восстать к новой жизни. Но видения Иоанна пошли дальше, ибо он живо представлял, как возможно жить после смерти и что это значит для нас, живущих сейчас.

 

Иоанн точно воспроизводит иудейскую традицию, которая описывает Бога, который будет судить людей «сообразно с делами своими»; но его видения раскрывают более широкий спектр толкований, чем, например, притчи Иисуса о божественном суде. Как пишет Матфей, такая притча поворачивает к специальному деянию. Сын Человеческий призывает в Божие царство тех, кого Он называет блаженными,

 

...ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне.

 

Когда его слушатели протестовали, что они никогда не видели его в таких обстоятельствах, он отвечал, «если вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, вы сделали мне». Не наследуют царства Божия те, кто отстраняется от заботы и сострадания к нуждающимся в них.

 

По контрасту Иоанн с Патмоса показывает небесную войну, где добро сражается со злом до тех пор, пока Христос не повергнет дракона, в таких видениях, которые можно подставить в любой конфликт. Ведь Иоанн почти всегда определяет «злодеев» посредством уничижительных эпитетов — «малодушный, неверный, гнусный, развращенный и... все лжецы», - чем по их делам, так что почти каждый может представить себя на стороне Бога, сражаясь со «злодеями». Год за годом Иоанновы видения укрепляли религиозный гнев, подобно его собственному, гнев тех, кто страдал от притеснений и жаждал страшного возмездия для тех, кто издевался над ними и убивал. Но те, кто мучил и убивал во имя Бога, часто подключались к той же драме, считая себя не «убийцами», осужденными Иоанном, но Божиими слугами, которые несут божественное возмездие.

 

С конца II и до IV века, поскольку внутри движения все более развивались институциональные структуры, некоторые христианские лидеры начали разделять «спасенных» от «осужденных» не в терминах, что они действительно обозначают, а скорее основываясь на том, как те или иные христиане понимают определенный доктринальный набор и участвуют они или нет в определенных религиозных общинах. Последователи Афанасия истолковывали «блудницу» и «зверя» как христианских врагов и часто приходили к заключению, что лишь «ортодоксальных» верующих можно рассматривать как спасенных, в то время как любой, кто стоял вне кафолической общины, - язычники, иудеи, «неверные» вкупе с теми христианами, кого называли «еретиками» — обречен на внешнюю тьму как в этом мире, так и в грядущем.

 

Все, кто приняли такое толкование, могут оценить, как Иоанновы апокалиптические видения помогли соединить тех, кто считал себя кафолическим христианином, и установить общий бастион против всех, кто был аутсайдером. Идут годы, и христиане адаптируют видения Иоанна к меняющимся временам, прочитывая в них современные им социальные, политические и религиозные конфликты под углом небесной войны, описанной Иоанном. Возможно, самым потрясающим является то, как Константин применил апокалиптическое видение победы Христа для своей победы над Римом, чтобы поддержать собственное имперское правление.

 

Тысячелетие спустя лютеране опубликовали картины Лукаса Кранаха-старшего из первой лютеранской Библии, где римский папа изображается в образе вавилонской блудницы, в то время как ранний католический биограф Лютера изобразил его на фронтисписе в виде семиглавого зверя. В грозные и катастрофические времена Гражданской войны в Америке сторонники конфедератов изображали, как Линкольна душит огромный дракон, символ Союза, в то время как те, кто был на стороне Союза, взяли на вооружение «Боевой гимн республики». Этот гимн был соткан из пророчеств Иеремии и Иоанна и похож сегодня на Великую скорбь, которая предшествует Божиему последнему суду:

 

Мои глаза видят славу грядущего Господа;

и топчет он... гроздья гнева своего;

и развязал он роковые молнии ужасные, острый серп

... Грядет наш Бог.

 

Нам нет нужды пересказывать историю религиозного насилия — от сражающихся с «неверными» крестоносцев и инквизиторов, мучающих и убивающих евреев, чтобы спасти бессмертные души, до католиков и протестантов, ведущих религиозные войны с XVI столетия, или христианских общин, занимающихся насилием до настоящего времени, или военной риторики мировых вождей, - чтобы представить, как часто те, кто обладает властью и видит себя на стороне Бога против Сатаны, стремятся применить силу к «Божьим врагам», чтобы покорить или убить их. Такие апокалиптические представления о мире, исповедуют ли их христиане или мусульмане, не предусматривают нейтральных территорий между Божьим царством и огненным озером, либо пространства для компромисса, тем более для человеческих - или гуманитарных — взаимосвязей.

 

В течение долгого времени, пока христиане спорили, должна ли находиться Книга Откровения в окончательном церковном каноне, другие писатели, вдохновленные Иоанном с Патмоса, пересмотрели и упрочили его предостережения относительно грядущего правосудия. Ученый Дэвид Франкфур-тер показал, как неизвестный автор Апокалипсиса от Илии, писавший в Египте около 250 г., обновил «знаки времени», чтобы предостеречь своих современников о грядущем Божьем суде. Апокалипсис Павла, тоже строго отделял спасенных от осужденных, специально останавливаясь на том, чтобы показать, как божественное правосудие будет приспосабливать адские пытки, соответствующие каждому греховному преступлению. Подобные тексты открывали длинный ряд произведений, куда в конце концов будут включены «Божественная комедия» Данте и «Потерянный рай» Мильтона, картины различных художников, начиная от Микеланджело и Босха до Уильяма Блейка и Пикассо, а также сегодняшние бесчисленные фильмы и видеоигры.

 

Но Книга Откровения Иоанна вселяла не только страх, но и надежду. Иоанн рассказывает, как хаотические события во вселенной в конечном счете будут приведены в порядок божественным правосудием. Все те, кто принимает и разделяет его видения, часто рассматривают их как попытку определить смысл - нравственный смысл - страдания, а также, по-видимому, случайной катастрофы. Многие поэты, художники и проповедники заявляют, что они нашли в них - как повторял Мартин Лютер Кинг-мл. - обещание, «что миля справедливой вселенной длинна, но она ведет к правосудию».

 

Наконец, даже наихудший из всех ночных кошмаров заканчивается не ужасом, но в славе нового мира, озаренного светом Божиего присутствия, текущего с водами жизни и тонущего в радости и свете. Кто бы ни рассматривал видения Иоанна как разрушение целого мира или темный тоннель, по которому каждый из нас направляется к смерти, его заключительное видение предполагает, что даже после наихудшего -какое только можно вообразить - мы обретем изумительный дар новой жизни. Но не все разделяют это представление, некоторые читатели не понимают, какие утешения предлагают эти видения и - что наиболее необходимо в божественных дарах - не видят надежду.

 

Но мы проследили, что история этой книги движется за ее страницами, в этой истории участвуют церковные лидеры, определившие ее как последнюю книгу в новозаветном каноне, канон был провозглашен ими тогда завершенным и священное откровение признанным. После Афанасия, который стремился подвергнуть цензуре все другие «откровения» и замалчивать все, отличные от ортодоксального консенсуса взгляды, его преемники очень постарались, чтобы христиане не смогли прочесть «какую-либо другую книгу, кроме общих кафолических книг».

 

Ортодоксальные христиане признали, что некоторые откровения могут случиться даже сейчас, но поскольку большинство приняло как подлинное только то, что было согласовано с традиционным мнением, те, кто опирался на мнение меньшинства — или оригинала, — часто исключались.

 

Оставим в стороне видения апокалиптических крайностей (например, образ рода человеческого как блудницы) и, коли уж на то пошло, рассмотрим каждого из нас как целостную личность, способную и на жестокость и на сострадание. Тем, кто отстаивал Иоанново откровение, наконец удалось изъять видения, ассоциирующиеся с Оригеном, «отцом церкви», который 300 лет спустя после смерти был осужден как еретик, представлявший животных, звезды и камни, а также людей, демонов и ангелов как разделяющих общие происхождение и судьбу. Сочинения, не связанные непосредственно с Оригеном, такие как Тайное Откровение Иоанна, Евангелие Истины или Гром. Совершенный ум, раскрывают нам родство всех созданий друг с другом и с Богом. Во все более взаимосвязанном мире мы нуждаемся в таких универсальных видениях больше, чем когда-либо. Восстанавливая многие затерянные и стихнувшие голоса - даже когда мы не согласны со всем, что они говорят, -мы понимаем, что наши чистейшие и яснейшие взгляды более похожи на проблески «сквозь тусклое стекло», чем на картину законченной и безусловной истины.

 

Как мы видели, многие из этих тайных сочинений, изображающих «живого Иисуса», ставят вопросы, ищут и спорят о смысле — в отличие от Тертуллиана, который осуждающе провозгласил, что «вопросы задают только еретики», и требовал, чтобы его слушатели не спрашивали, а просто приняли «правило веры». И наперекор тем, кто полагает, что уже имеет все ответы, эти сочинения приглашают нас распознать наши собственные истины, найти наш собственный голос и искать откровения не только прошлого, но и грядущего.

 

Гностические Евангелия Элейн Пейджелс