Мидраш Раба - Берешит Раба

---

 

 

 

Перевод с иврита Я. Синичкин, А. Членова

М: Книжники; Лехаим. — 2012. — (Библиотека еврейских текстов. Первоисточники)

 

ISBN 978-51־0242־9953־ (“Книжники”)

ISBN 9784־0980־9003־5־ (“Лехаим”)

Том 1: Берешит раба — 2012. — 880 с.

ISBN 9788־0243־9953־5־ (“Книжники”)

ISBN 9781־0981־9003־5־ (“Лехаим”)

 

 

 

К литературе мидраша относятся антологии толкований, в которых анонимные редакторы талмудической эпохи собирали яркие примеры этого жанра, по-видимому, с целью обучения начинающих толкователей. Отдельные произведения литературы мидраша также сокращенно называют мидраш. Среди них различают мидраши танаев[1] (תנאים) — антологии, в которых собран ранний материал (до середины II в. н. э.), и мидраши амораев (אמוראים) — антологии, в которых собран материал эпохи амораев, но которые были отредактированы не позднее VI в. Берешит раба содержит интерпретации к книге Берешит. Это едва ли не самый древний из мидрашей амораев, редакция которого приходится на V в. Прежде чем представить читателю само произведение, поясним несколько основных понятий, характеризующих литературу мидраша.

 

Происхождение глагола дараш (דרש) и существительного мидраш (מדרש) неясно. В библейском иврите глагол дараш имеет значения “искать”, “выспрашивать” — то есть стараться приблизиться к чему-то, найти нечто или даже овладеть им. В более широком смысле: “исследовать”, “заниматься изысканиями”, “выяснять” — то есть стараться приблизиться к чему-то, изучив и поняв его суть. Иначе говоря, это слово обозначает стремление овладеть реально существующим объектом или чем-то, что считается реально существующим. Значение глагола дараш, близкое к талмудическому, возникло в эпоху составления заключительных книг Священного Писания. В книге Эзры (7:10) говорится: “Ибо расположил Эзра сердце свое для истолкования (лидрош[2] [3]) Торы Господней, и исполнения ее, и обучения Израиля постановлениям и законам”.

 

“Тора Господня” — это Хумаш Моше, Пятикнижие, которое многократно упомянуто в книгах Эзры и Нехемьи, а также в Диврей гаямим. В приведенном выше стихе говорится о цели, ради которой изучают Тору: дать народу Израиля закон и порядок. Для того чтобы учредить “постановления и законы”, упомянутые в стихе, Эзра должен исследовать Тору, изучать и анализировать ее — ведь то, что сказано непосредственно в тексте Торы, не похоже на постановления и законы, которые будут установлены в результате его изучения. Мы можем выделить в данном процессе три этапа: изучение самого текста Торы, его интерпретация и выводы, сделанные в результате этой интерпретации.

 

Для того чтобы это стало возможным, необходимы два действующих лица: мудрец и община, которая изучает то, что разъясняет ей мудрец. Община не может самостоятельно исследовать Тору: освоение новых идей в процессе изучения — дело отнюдь не простое. Об Эзре не сказано, что он обучает народ исследованию. Исследователь может обучать лишь выводам — в данном случае это и есть те самые “постановления и законы”, что упомянуты в стихе. Община может и не знать, как эти выводы связаны с текстом “Торы Господней”.

 

Таким образом, глагол дараш в талмудической литературе, как правило, означает “найти новое толкование текста Торы”. Этот термин в лексиконе талмудических мудрецов не требует никакого дополнения: нет нужды сообщать, что толкованию подлежит именно Тора, так как это само собой разумеется; не нужно также указывать, что если некий мудрец представлен как толкователь (дореш), это означает, что он толкует стихи Пятикнижия.

 

И. Хайнеман[4] определил мидраш как “созидательную филологию”. Это определение замечательным образом показывает близость мидраша к филологическим методам исследования текста и вместе с тем его отличие от них. Основной метод классической филологии — это тщательное исследование изучаемого текста и отыскание в нем текстуальных особенностей: погрешностей, избыточных высказываний, необычных выражений, изменений стиля и т. п. Подобно филологу, авторы мидраша следуют за особенностями текста; обнаружив что-то необычное, они воспринимают это как намек сакрального текста на новое значение, которое следует выявить, интерпретируя текст.

 

Читая Берешит раба, мы столкнемся с примерами применения этого метода и всякий раз будем задавать себе вопрос: какую проблему, нуждающуюся в толковании, усмотрел толкователь в библейском стихе и каким образом в предлагаемом им решении данной проблемы находят свое выражение идеи талмудического иудаизма?

 

2.  Предпосылки развития мидраша

 

Итак, мидраш основан на восприятии библейского текста как сакрального и потому содержащего многочисленные скрытые смыс- лы, которые нередко противоречат друг другу. В тексте Пятикнижия скрываются значения, дающие ответ на все вопросы, которые могут возникнуть у толкователя или его учеников, — надо только уметь вы- явить эти значения. Необходимость постоянного извлечения знания из библейского текста возникает потому, что талмудический иуда- изм, в отличие от иудаизма эпохи Второго Храма, основывается уже не на прямых указаниях к действию, полученных из высших сфер.

 

Авторы апокрифической литературы не считали Священное Писание канонической книгой, к которой уже нельзя ничего добавить, и не относились к Писанию как к чему-то далекому. Иными словами, если “провидцы эти верили в свою боговдохновенность”, как пишет Койфман[5], то они искали и находили религиозную истину не в Писании, но прозревали ее в своих видениях — хотя эти видения следовали за Писанием и инспирировались им — и передавали ее в своих книгах. Вот почему авторы апокрифической литературы не создали мидраша, хотя некоторые схожие элементы творчества можно найтиивих трудах. В среде, в которой создавалась апокрифическая литература, возобладало не желание истолковать библейский текст, а стремление продолжить его. В отличие от авторов апокрифической литературы, талмудические мудрецы ощущали себя наследниками и последователями пророков и потому заявили в известной мишне из трактата Авот (1:1):

 

Моше получил Тору на Синае и передал ее Йегошуа,

А Йегошуа — старейшинам, а старейшины — пророкам,

А пророки передали ее мужам Великого Собрания.

 

В этом изречении, открывающем трактат Авот, ясно выражено представление о последовательности передачи устной традиции. Тору — как Письменную, так и Устную — Моше передал Йегошуа бин Нуну, тот — старейшинам (см. Йегошуа, 24:31), старейшины — пророкам (это не упоминается в Писании, но предполагается авторами традиции), а те — безымянным мудрецам, мужам Великого Собрания (начало эпохи Второго Храма), и с тех пор пророкам нет места в этой цепочке.

 

На четкое осознание того, что пророков больше не существует, указывает убежденность мудрецов: новые книги Священного Писания уже не будут написаны, и поэтому Писание следует рассматривать как завершенную книгу, к которой нельзя добавить ни единого слова. Поскольку мудрецы Талмуда рассматривали Писание как законченный, канонический текст, они считали своим долгом искать в этом тексте, и только в нем, слово Божье — то есть толковать Писание. Толкование, подчиненное букве Писания, плюралистично, то есть подразумевает наличие противоположных мнений, и совершенно лишено пророческого пафоса.

---

 

Мидраш раба - Мидраш к пяти свиткам - том первый - Эстер раба - Рут раба - читайте на Эсхатосе

 

---