В воле человека состоит усыпить совесть или дать ей светиться в нем и просвещать его, если он будет повиноваться ей.
Когда совесть говорит сделать что-либо, а мы пренебрегаем этим, тогда мы усыпляем ее, и она уже не может явственно говорить нам от тяготы, лежащей на ней.
Она, как светильник за завесой, начинает темнеть. И как в воде, помутневшей от ила, не узнаешь лица своего, так и мы по преступлении уже не разумеем, что говорит нам совесть.
