Каждый, кто пытается изучить и понять историю русского государства, церкви и общества в целом, будет поражен обширностью этой задачи. Страна и народ, которые разгромили казавшиеся непобедимыми орды средневековых монгольских племен, которые в значительной степени смогли самостоятельно остановить победоносное шествие Третьего Рейха по Европе, но, тем не менее, оказались преимущественно ответственными за «экспорт» коммунистической «чумы» по всей планете, со стороны многих исследователей вызывают одновременно и восхищение, и удивление.
Двадцатый век внес колоссальные изменения в ход истории этой страны. Он произвел значительный идеологический сдвиг и изменение политической системы на беспрецедентном уровне: от империи, которой правил Божий помазанник, к Советскому Союзу под руководством всеведущего «Отца народов» и его коммунистических преемников, к последующему краху советской империи и движению к большей свободе и демократии; от общества, которое, по общему мнению, характеризовалось приверженностью к христианскому мировоззрению, выраженному через систему верований восточного христианства, к утопическому в своей основе представлению о homo sovieticus, основанному на научно-материалистических ценностях, созданных для замены и уничтожения всех религиозных черт в сознании граждан.
Это столетие стало свидетелем как необузданного деспотизма и авторитаризма Сталина, так и хаотичной, неодемократической свободы ельцинских лет, за которой, однако, в конце столетия снова последовал авторитарный тип правления В. Путина. Этот период также породил неустанное стремление к власти и угнетению, жажду свободы и апокалиптическую реальность войн с воображаемым ярким будущим.
Маятник истории качался туда и обратно, влияя на жизни последующих поколений. Таким образом, ситуацию можно охарактеризовать как путешествие России, со всеми его явными противоречиями и трудностями. Сейчас страна снова находится в поиске самоидентичности, что неоднократно случалось на протяжении всей ее истории.
Петренко В. И. Власть в церкви. Развитие концепции власти в Русской православной церкви
Серия «Коллоквиум в монографиях». — Черкассы: Коллоквиум, 2012. - 294 стр.
ISBN 978-966-8957-24-6
Виталий Петренко - Власть в церкви - Содержание
- Таблица сокращений
- Введение
- Общие замечания о русском православии XX века
- Структура и темы
- Критерии и методология
Глава 1. От возникновения христианства до Никеи
- 1.1. Происхождение и развитие pax Romana
- 1.2. Христос и pax Romana
- 1.3. Новый Завет и pax Romana. Церковь и государство
- 1.4. Отцы церкви и pax Romana
- 1.5. Translatio imperii
- 1.6. Церковь как Новый Израиль
Глава 2. Константин и византийский период
- 2.1. Евсевий и его взгляд на историю
- 2.2. Имперская идеология. Дальнейшее развитие
- 2.3. Византийцы как преемники Израиля
- 2.4. Византийская апокалиптика и имперская идеология
Глава 3. Московская Русь
- 3.1. Русское христианство. Киевская Русь
- 3.2. Развитие духовной власти Третьего Рима
- 3.3. Иерархическая власть
Глава 4. Закат Третьего Рима
- 4.1. Никоновский раскол
- 4.2. Последствия никоновского раскола
- 4.3. Славянофилы и русский мессианизм
- 4.4. Панславизм
- 4.5. Антисемитизм
Глава 5. В тени серпа и молота
- 5.1. Большевистская революция и имперская мечта
- 5.2. Церковь и государство при Сталине
- 5.3. Воскрешение концепции «Москва — Третий Рим»
- 5.4. Апокалиптические события XX века
- 5.5. Институциональная власть
- 5.6. Антисемитизм
Заключение
Библиография
Виталий Петренко - Власть в церкви - Введение
Россия по-прежнему продолжает вызывать различные, даже антагонистические реакции при знакомстве с историей ее раннего периода XXI века. Об этом лучше всех сказал известный русский поэт
XIX века Ф. И. Тютчев: «Умом Россию не понять, в Россию можно только верить». Если относиться к этой характеристике России и ее народа серьезно, то совершенно необходимо провести исследование в области вероисповедания. Это неизбежно заставляет исследователя познакомиться «лицом к лицу» с русским православием, его верованиями и набором ценностей, которые поддерживали русское общество в его бурной истории и во многом формировали его мировоззрение.
Вместе с русским обществом Русская православная церковь как «социальное» образование на протяжении XX века также переживала бурную и полную насилия историю. Как и остальное русское общество, она прошла через кризис идентичности, подверглась террору и вызовам, которые бросал ей безбожный режим на протяжении этой богатой событиями эпохи. Само ее существование было поставлено под угрозу из-за грубого давления и контроля со стороны государства и иногда пасторской небрежности, склонных к компромиссу иерархов. Но она выжила и восстала «из пепла» к концу XX века, и сейчас все более начинает играть доминирующую роль в жизни народа.
Необходимо признать, что вопрос самоидентичности Русской церкви выходит за рамки коммунистической эпохи. Как мы увидим в нашем исследовании, Русская церковь едва ли вообще переживала периоды свободы на протяжении своего существования, когда бы она по сути была свободной от «оков» государства и могла бы развиваться самостоятельно. Таким образом, существует важная историческая параллель, пролегающая между началом и концом двадцатого века. Она дает нам картину Русской церкви, которая выходит из эпохи государственного доминирования, будь то синодальный или советский период, пытается найти свое место, реформироваться и выразить свое мнение в рамках социально-политических условий российского и постсоветского общества. В случае с последним, речь идет о неограниченной свободе постсоветской политической системы, давшей церкви как явные благословения, так и бросившей беспрецедентные вызовы.
В течение последнего десятилетия двадцатого века русское православие вышло на передовую общественной и политической жизни. Будучи всегда отождествляемым и изображаемым церковью русского народа, оно заняло оборонительную позицию перед лицом быстрых изменений и вызовов, приходивших в Россию с разных направлений и на различных уровнях. На социально-политическом уровне страна столкнулась с переходом от общества, характеризуемого «равенством» всех своих граждан, и контролируемой экономики к прозападным реформам, которые привели к овладению западными ценностями в экономической сфере и повлекли за собой возникновение классовогообщества.
Тем не менее, социально-политический эксперимент исчерпал свои возможности к концу 90-х и привел к обширному крушению иллюзий, подъему ярого национализма и повсеместной бедности. На социально-религиозном уровне, как последствие горбачевской перестройки и гласности, русское православие столкнулось с возросшей миссионерской активностью местных или иностранных протестантских и католических церквей, а также иных религий и сект. Вся эта миссионерская деятельность или прозелитизм воспринимались как ощутимая угроза русскому образу жизни, культуре и вере, которые, как утверждалось, были полностью сформированы русским православием.
Все эти угрозы привели к особой реакции со стороны русского православия и послужили основанием для необычных богословских и литературных измышлений. Поддержка православия порой приходила от неожиданных групп внутри российского общества, таких как Коммунистическая партия, что приводило к объединению усилий между некоторыми представителями русского православия и коммунистами посредством русского национализма.
Со стороны определенной группы внутри Русской церкви и общества, некоторые авторы воспринимали ежедневно развивающуюся постсоветскую реальность и кризис идентичности через «возвышенное» осмысление эсхатологии. В этом представлении постсоветская Россия виделась в конце мирового сценария, участвующей во вселенской борьбе между силами добра и зла, между Христом и антихристом. Были вызваны апокалиптические мотивы Третьего Рима, чтобы представить Россию «неомессианским» царством, которое исполняет важную роль в конце времен. Было задействовано литературное свидетельство славянофилов и неославянофилов, таких как Ф. М. Достоевский, чтобы обеспечить обоснование для усиления всеобъемлющего представления об этой «неомессианской» роли России.
В девяностые годы был издан двухтомник «Россия перед Вторым пришествием» — собрание различных пророчеств, предсказаний старцев и легенд, в которых апокалиптические мотивы были перемешаны с явными монархическими стремлениями и идеалами.[1] В некоторых случаях эти публикации проявляли врожденный антисемитизм, в других Русская церковь и, в частности, Московский Патриархат, возносились на «вершину» всемирного православия. Иногда это в той или иной степени приводило к прямой конфронтации с Вселенским Константинопольским Патриархатом на протяжении всего двадцатого века.
На более «низком» уровне осмысления Русская церковь и православие в целом воспринимались как органичный и неотъемлемый элемент русской идентичности и, следовательно, единственный законный и желательный набор верований для русского народа. Церковь укрепилась как национальная церковь русского народа, которая единственная имеет над ним пасторскую и духовную власть.
По отношению к другим христианским конфессиям и церквям, местным или западным, Русская церковь и православие в целом снова твердо заявили о себе как о единственной истинной церкви и единственной истинной вере, что понималось как неотъемлемая часть русской национальной идентичности. На другом «фронте», в отношениях с другими православными церквями или группами, такими как староверы и катакомбная церковь, это существенным образом подчеркнуло предполагаемую и воспринимаемую власть Русской православной церкви (Московского Патриархата).
С начала XXI века одна тема всплывает снова и снова в различных и иногда противоречивых реакциях в жизни русского православия по отношению к окружающему миру — тема воспринимаемой власти русского православия и церкви. Перед лицом различных идеологических, социологических, религиозных и политических вызовов русское православие пытается заново заявить о своей власти не только над душой и сознанием нации, но и за пределами государства — на международной арене.
В связи с этим возникает вопрос о том, что составляет эту воспринимаемую власть русского православия? Откуда она берет начало? Где ее истоки? Каковы неотъемлемые «компоненты» этой воспринимаемой власти в ее внешней и внутренней составляющих? Что могло объединить поборника коммунистической идеологии и представителя высшей иерархии Русской православной церкви? Что могло стать общим знаменателем для их взглядов? Какова центральная нить их стремлений и верований?
[1] Сергей и Тамара Фомины (сост.), Россия перед Вторым пришествием: материалы к очерку русской эсхатологии, 2 т., 3-я ред. (СПб: Общество святителя Василия Великого, 1998).
Категории:
Благодарю сайт за публикацию:
