Богословие

Да, время уже настало, поэтому поклоняющийся должен знать, КОМУ он поклоняется: Богу ли во Христе Иисусе, или чьей-то ФАНТАЗИИ, выдаваемой ему за Бога и принимаемой им за Него. Примером может служить золотой телец, о нем сказали: "Вот бог твой, Израиль, который вывел тебя из земли Египетской!". И евреи поверили, что телец есть Бог, но истукан от этого Богом не стал. Израильтяне оказались обманутыми и стали поклоняться ФАНТАЗИИ, думая, что поклоняются Богу.

Фантазия может принимать вид света, светом при этом не являясь.

Любовь. Мы пользуемся этим словом так легко и, возможно, думаем иногда, что кое-что знаем о ней. Без сомнения, это нечто, что все мы хотим иметь и в лучшие моменты жизни хотим давать. Однако не существует занятия, требующего более полной отдачи, чем любовь.

 

Все новозаветные священные книги написаны на греческом языке, но не на классическом греческом языке, а на народном александрийском наречии греческого языка, так называемом «кини», на котором говорили или который во всяком случае понимали все культурные обитатели не только Восточной, но и Западной половины тогдашней Римской империи. Это был язык всех образованных людей того времени. Апостолы потому и писали на этом языке, чтобы сделать новозаветные священные книги доступными для чтения и понимания всех образованных граждан.

 

«Я верю в Бога!» Произнося эти слова, я сознаю, конечно, их несоизмеримость со всем остальным, что мною произносится. Я знаю, что, произнося их, перехожу, так сказать, «в другое измерение». И все же, произнося их, я в девяноста девяти случаях из ста не задумываюсь, пожалуй, о смысле сказанного, и они звучат так, как если бы относились к повседневной жизни с ее маленькими заботами. Я привык к ним — привык к тому, что верю в Бога, как и к тому, что есть вокруг меня люди, которые в Бога не верят.

 

The famous story of the doomed cities of Sodom and Gomorrah has generated a rich and diverse history of reception. Whereas the narratives of the Flood, in which the whole of creation reverted to chaos, offer only a very general terminological description of the reason why, the violence and the attempt at male rape in Sodom are explained extensively. The social sin of Sodom developed into a long and painful interpretation of homosexuality and only more recent exegesis has been able to read the texts without the blindfold of dogmatic interpretations of sexuality.