История

Читатели Патериков и других творений святых отцов знают, что аскетические подвиги обычно совершались в пустыне. Святые, чья жизнь была посвящена достижению евангельского духовного совершенства, а подвижничество было суровым до крови, изначально просияли во Святом Духе именно там — в таком месте на земле, которое лишено зелени и воды, тени деревьев и утешения от живущего рядом человка. 

 

Вот уже шестнадцать веков личность Августина, одна из самых внутренне богатых и значительных в истории Церкви, освещает путь людям, захваченным его проникновенными писаниями, завороженно следящим за его насыщенной и пылкой мыслью. Но череда совпадений и исторических дат привлекают сегодня наше внимание именно к жизни, биографии Августина — к перипетиям его земного бытия, в котором нашлось место для самых различных проявлений человеческого опыта и которое в своей высшей точке озарилось сиянием духа, преобразившем его в нового человека.

 

Философию, как правило, считают абстрактной наукой, для которой не всегда можно найти практическое применение в повседневной жизни. Но во время Первой мировой войны немецким фронтовым солдатам в окопах раздавался чисто философский текст, а, конкретно, изданная отдельной брошюрой 41 глава «О смерти и её отношении к неразрушимости нашего существа» («Uber den Tod und sein Verhaltnifi zur Unzerstorbarkeit unseres wesens an sich») известной книги немецкого философа Артура Шопенгауэра «Мир как воля и представление» («Welt als Wille und Vorstellung»).

 

Тема этой книги возникла при любопытных обстоятельствах. В молодые годы, учась в ешиве, я подрабатывал на "Коль Исраэль", в русском отделе израильского радио, вещавшего на Советский Союз. Мне доверили вести еженедельную передачу, посвященную очередной главе Торы. Передача транслировалась в шесть утра, так что слушателей у нее, кроме моей мамы, жившей тогда в Москве, скорее всего, не было.